Что касается институционального цикла, то решение, которое назреет в недрах федеральной власти, будет включать в себя сдвиг во внутреннем функционировании этой самой власти, при котором жесткость нормативно-правового регулирования будет постепенно уступать место здравомыслию тех, кто будет принимать решения: от представителей общественности до высшей власти. Кроме того, будут возрождены местные политические системы, задача которых – представлять отдельных граждан в отношениях с федеральной властью и требовать от власти отчетов о ее деятельности. Все это поможет решить существующие проблемы, но не ту, что может возникнуть на следующем этапе. В нашей действующей институциональной системе предусмотрен минимальный, но не максимальный возраст участия в голосовании. По мере увеличения продолжительности жизни и на фоне низкого уровня рождаемости население будет становиться все более пожилым, а интересы людей в возрасте сильно отличаются от интересов молодых избирателей. Пожилые люди станут более весомым избирательным блоком, чем сейчас, – за счет более долгого периода пребывания в преклонном возрасте. Вместе с тем активное развитие, необходимое для воспроизводства американских циклов, может улетучиться из системы. Пожилые люди будут способны к определенной деятельности, однако молодежь обладает только ей свойственным творческим задором. Можно предположить, что в какой-то момент возникнет вопрос об установлении верхней возрастной границы для голосования либо о придании меньшего веса голосам избирателей, достигших определенного возраста. Увеличение периода старости будет иметь много последствий, что, вероятно, станет одним из важных насущных вопросов в XXI веке.
США становятся все более зрелыми по демографическим причинам. С этой зрелостью приходит мудрость, необходимая для проведения внешней политики. Однако с этой мудростью появляется и недостаток энергии, необходимой для поддержания жизнестойкости Соединенных Штатов, – а ведь именно она является залогом цикличности. Подобная напряженность лежала, в некотором роде, в основе зарождающегося государства. Действия отцов-основателей во внешней политике отличались благоразумием. Сердцем они, возможно, и были с Французской революцией, но свои коммерческие интересы всегда связывали с Великобританией, так что в союзе с Англией США действовали здраво. В то же время циклы постоянно возвращали США к своего рода перерождению, и в каждом цикле мы видим толику безрассудства, необходимую для того, чтобы бросить вызов прочным основам предыдущего, зрелого цикла.
Отцы-основатели были здравомыслящими, расчетливыми людьми, а народ – незрелым и неблагоразумным. Он состоял из авантюристов и любителей рискнуть, которые скитались там, куда влекла их удача, и жили так, как им хотелось. Современная ситуация не сильно отличается от того, как дело обстояло в прошлых циклах. Многие семьи разбросаны по стране: родители и дети строят карьеру и ищут новые возможности за сотни и даже тысячи километров друг от друга. В США можно и сделать себя с нуля, и переехать на другой конец страны. А можно и разрушить жизнь собственную и жизни тех, кто находится рядом.
Именно это отличает США от других стран. Всем народам до некоторой степени свойственно сумасбродство. Однако никто из них не возвел хаос в ранг порядка так, как это сделали Соединенные Штаты. Именно это сумасбродство проявляется в наших циклах, отражающих, подобно зеркалу, жизнь каждого человека. Люди рождаются, чтобы перевернуть реальность; они предлагают новое, небывалое решение, которое широко распространяется по всему миру. Цикл захлебывается собственными успехами и слабостями, азартно ниспровергая все то, что закоснело и признано ненадлежащим. США – это страна, которая включила революцию в процесс становления государственности и придала законный статус смелости на всех уровнях.
В основе этого явления лежит культура технологических достижений. Она не уникальна для Америки, но тем не менее по своей сути является подлинно американской. В книге британского писателя Артура Кёстлера, описывающей эпоху сталинских репрессий
[48], главный герой, сидящий в тюремной камере и несколько месяцев не читавший газет, задается вопросом, что происходит в мире. Ему любопытно, изобрели ли американцы машину времени. Это дает представление о том, чего мир, даже в 1930-е годы, ожидал от Америки. Ни великого искусства, ни глубоких размышлений, ни блестящей стратегии – но способности и выдающимся технологическим достижениям.
Новая технология, которая появится, будет направлена на удлинение периода жизни, в течение которого человек здоров и активен. В мире стареющего населения эта проблема должна быть решена – и она, конечно, будет решена наукой. Однако, как я уже сказал, появится новая сложность. Нация, в которой преобладают пожилые люди, какими бы энергичными и здоровыми они ни были, – это нация, в которой преобладает старость. Таким государством правит мудрость, необходимая для управления империей, но та же самая мудрость парализует циклы, движущие Америку вперед. Благодаря неведению молодости невозможное становится возможным, поскольку у молодежи нет четкого понятия о том, что является неосуществимым, и она не считает безрассудные поступки нереальными, а просто совершает их. И в этом безрассудстве – будущее.
Четвертый институциональный цикл будет особенно хорошо подходить для здоровых пожилых людей. Я имею в виду привнесение здравого смысла и мудрости в процесс управления. Эти характеристики будут угрожать социально-экономическим циклам, потому что с возрастом приходит адекватное восприятие происходящего. Адекватное – в то время как требуется безрассудная дерзость Стива Джобса или Генри Форда! Таким образом, проблема предстоящего цикла будет заключаться в том, что медицина решит задачу сокращения численности населения, но это, в свою очередь, приведет к социально-экономическому кризису, который глубоко расколет страну.
Другие страны будут справляться с кризисом своими методами. США же будут поступать так, как и всегда: жители страны пройдут через десятилетие мощного политического противостояния на фоне экономического и социального кризиса. Пожилые будут противостоять молодежи, а поиск инноваций вызовет нестабильность. В итоге политический процесс увенчается неким результатом; действующий на тот момент президент, преданный ценностям предыдущего цикла, потерпит неудачу – и на смену ему придет следующий глава страны, способный справиться и с новым циклом, и с его возможностями.
Америка – страна, в которой для затишья обязательно нужна буря. Поскольку американцы, помешанные на настоящем и будущем, с трудом помнят прошлое, все они будут убеждены, что никогда еще не было столь несправедливых и тяжелых времен. Они будут ожидать повального краха всего вокруг и ненавидеть тех, кто вызвал такое положение дел, – то есть тех, с кем они не согласны. Наступит время лицемерной самоуверенности, ненависти, иногда смертоносной для отверженных. А затем исторические модели сделают свое дело, используя имеющиеся средства. Американское мировое могущество выдержит это испытание, потому что влиятельность такой страны, как США, – мощной экономической и военной державы с притягательной культурой – не снижается от того, что ее ненавидят. Все империи испытывают и зависть, и ненависть в свой адрес – но их мощь от этого не ослабевает.
