— Вот, это вещество нужно взять на анализ. Я подозреваю, что это что-то нервно-паралитическое.
Лаборант надел перчатки, взял пузырек, осторожно открыл крышку и, держа его на значительном расстоянии от носа, слегка вдохнул запах. Кивнул и сказал:
— Думаю, вы все правильно определили, хотя вы и не специалист. Похоже на запах нервно-паралитического газа. Но нужно, конечно, провести анализ.
Он достал из сумки другой пузырек с завинчивающейся крышкой, отлил туда немного жидкости из пузырька, взятого из светильника, затем закрыл оба сосуда. Свой убрал в сумку, а со вторым повернулся к Гурову:
— Вы хотите, чтобы я оставил этот яд в светильнике? Но это очень опасно. При нагревании жидкость будет улетучиваться, и люди, находящиеся в комнате, получат отравление.
— Да, я все это знаю, — ответил Лев. — Поставьте пузырек на место. Я собираюсь провести операцию по задержанию преступника, и нахождение яда на прежнем месте — часть этой операции.
Не говоря больше ни слова, лаборант кивнул, поставил пузырек с ядом на место, и Лев привинтил стеклянную колбу. Прежде чем они вышли из «комнаты страха», он спросил:
— И когда мы получим результат?
— Думаю, уже завтра утром, — пообещал лаборант.
Гуров проводил его до машины и вернулся к дому как раз в тот момент, когда новая экономка Марина стала созывать всех на ужин. Он прошел в столовую, сел на привычное место и исподволь оглядел собравшихся. Никто не выглядел испуганным или подавленным. Видимо, страх перед возможным отравлением окончательно исчез у всех.
Разговор за столом шел на самые разные темы, чаще всего касаясь занятий Татьяны с детьми. Светлана Павловна больше не уговаривала брата и его жену остаться еще немного, обсуждали лишь детали их отъезда.
Самолет должен был взлететь с местного аэродрома в полдень, за два часа до этого начиналась регистрация. Стало быть, супругам нужно было выезжать из дома примерно в половине девятого.
— Ну, Юра в курсе ваших планов, — сказала Кириллова. — Он обещал завтра приехать еще до восьми, чтобы успеть осмотреть машину и чтобы вы успели не торопясь погрузиться и доехать.
— Осмотреть машину? — удивился Борис Новиков. — Зачем осматривать каждый день такую машину, как ваша?
— Лев Иванович считает, что сейчас необходимы повышенные меры предосторожности, — ответила Светлана Павловна. — И я думаю, что он прав.
Борис пожал плечами, показывая, что не согласен с такой осторожностью, но говорить ничего не стал.
После ужина все разошлись по своим делам. Гуров же не торопился покидать столовую. Он сидел, пил уже третью чашку чая, обдумывал факты, которыми располагал к данному времени, и пытался предугадать, какие еще сюрпризы приготовит ему и обитателям дома неизвестный «человек в балахоне». Пока что ему ни разу не удалось опередить преступника. Правда, он обнаружил несколько его секретов, вроде скрытой проводки, шедшей через подвал, и пузырька с ядом в «комнате страха». Но предугадать, где преступник нанесет следующий удар, пока не получалось.
Марина закончила убирать со стола и мыть посуду. Было слышно, как она на кухне ставит на место последние чашки. Проходя через столовую, новая экономика сказала:
— Лев Иванович, вы, когда чай допьете, скажите мне, чтобы я за вами убрала. Я в своей комнате буду.
— Зачем же вас беспокоить? — ответил Лев. — Я сам могу за собой убрать, я человек простой. А в какой комнате вас поселили?
— Та, что рядом с вашей, — ответила Марина. — Ведь тут только две комнаты для слуг, так что особо выбирать не приходится.
«Значит, она займет комнату напротив подвала, — подумал Лев. — Что ж, это хорошо — она может услышать, если неизвестный будет открывать подвал». И он обратился к ней со словами:
— Вы, Марина, прислушивайтесь, что за вашей дверью будет происходить. И если услышите что-то подозрительное, зовите меня. Можете просто постучать в стену. Я сплю чутко, сразу приду на помощь. Да, и не забудьте, прежде чем лечь, запереть дверь.
— Зачем вы меня пугаете, Лев Иванович? — с упреком произнесла Марина. — Что тут должно случиться такого подозрительного? К чему мне прислушиваться? Я ночью привыкла спать, а не прислушиваться. А после таких ваших слов я, глядишь, и не усну вовсе…
— Я совсем не хотел вас пугать, — постарался успокоить ее Лев. — Я только хотел сказать, что буду находиться рядом и всегда готов прийти на помощь, если возникнет такая необходимость. Но, скорее всего, она не возникнет. Так что спите спокойно.
Марина ушла. Лев допил чай, сходил на кухню, вымыл свою чашку и поставил ее на место. Потом он вышел из дома, дошел до ворот, оглянулся. Сейчас «проклятый дом» ничем не напоминал о своей зловещей репутации, о том, что за последние три дня в нем погибли два человека. На обоих этажах дома мирно светились окна, и он пробежался по ним взглядом. «Ага, вот это окно детской. Наверное, сейчас Татьяна читает детям сказку или рассказывает какую-нибудь историю. По всему видно, что она хорошая учительница — сразу нашла к детям подход, они от нее не отлипают. Вот то окно — в спальне супругов Новиковых. Наверное, они готовятся к отъезду, а заодно обсуждают, как тут будет жить Светлана. А вот и окно самой Светланы. Интересно, о чем она сейчас думает? Нелегко ей. Хотя, с другой стороны, денег у нее — куры не клюют, она одна из богатейших женщин в стране. Весь вопрос в том, насколько ей был дорог погибший муж. Может, и вовсе не был дорог? Может, именно она, Светлана, — настоящая вдохновительница всех здешних фокусов? Ведь именно ей проще всего сделать дубликаты ключей, переделать замки, сделать все остальное. Могу ли я ручаться, что Светлана тут ни при чем? Нет, не могу. Не могу… Значит, вычеркивать ее из списка подозреваемых пока рано. Так, а на первом этаже чье окно горит? Ага, ясное дело — это моя соседка, Марина, спать ложится. Да, время позднее…»
Гуров взглянул на часы. Они показывали половину двенадцатого. Было тихо, только откуда-то с соседнего участка доносилась негромкая музыка. Он вдруг понял, что уже давно не слышит звука бензопилы, с помощью которой садовник спиливал засохшую ель. Как видно, Никита уже давно закончил свою работу и ушел домой. Да, все было так мирно, так тихо… Между тем Лев был почти уверен, что в эту ночь, как и в предыдущую, ему не видать покоя, что неизвестный вновь даст знать о себе. «Хотелось бы мне знать, чего он добивается, — размышлял он. — Вообще-то ему было бы выгоднее пока что затаиться, никак себя не проявлять. Подождать, пока уедут Новиковы, уеду я — и уже потом загнать Светлану и детей в «комнату страха», дождаться, пока они умрут, отравленные испарениями из пузырька, и тогда… Что тогда? Украсть деньги, лежащие где-то у Светланы? Непонятно. И еще более непонятно, почему он так спешит. А может, это просто свойство его характера? Может, ему невтерпеж? Непонятно, непонятно…»
Вот погасло окно в детской и почти одновременно — окно в комнате Марины. Затем легли спать супруги Новиковы, и, наконец, уже около полуночи погас свет в комнате Светланы Павловны. Дом погрузился в сон. Гуров еще раз прошел к воротам, убедился, что они заперты на оба запора, проверил гараж (он тоже был заперт) и вернулся в дом. Запер входную дверь на оба замка, выключил свет в холле и в гостиной и прошел к себе в комнату. При этом старался ступать погромче, чтобы было слышно. Вошел к себе, включил свет, почистил зубы… Однако ни раздеваться, ни тем более ложиться не стал — это не входило в его планы. Вместо этого он выключил свет, подошел к двери и прислушался. Ниоткуда не доносилось ни звука, дом спал. Тогда Лев тихонько приоткрыл дверь, вышел в коридор и прикрыл дверь за собой. Постоял, подождал, пока глаза привыкнут к темноте, и прошел в гостиную. Двигаясь крадучись вдоль стен, чтобы его не было видно на фоне окон, пробрался в угол гостиной и затаился там. Отсюда в падающем из окон свете были видны и лестница на второй этаж, и дверь детской. Хуже обстояло дело с двумя другими дверями, которые он хотел держать под наблюдением, — в комнату Новиковых и в спальню вдовы. Однако если неизвестный хотел туда добраться, ему нужно было пройти по галерее второго этажа, и тогда Лев его увидел бы.
