В девяностые годы их семье жилось очень трудно. Чтобы хоть как-то свести концы с концами, Николаю Романовичу пришлось даже в своем же институте устроиться еще и ночным сторожем. Когда родился сын, а потом и дочь, стало еще труднее. Но они все пережили, выдержали. Потом, уже в нулевые годы, когда глава семьи стал кандидатом, а затем и доктором наук, профессором, их жизнь вошла во вполне приемлемое русло, стала обеспеченной.
— Николай Романович — человек очень принципиальный, в чем-то даже конфликтный, — заявила Тамара Аркадьевна. — Он очень резко реагирует на любые проявления несправедливости. Муж никак не мог сработаться с прежним руководителем института и одно время даже собирался уйти. Но сотрудники уговорили его остаться. Ну а потом эту наглую бездарь, к счастью, убрали и поставили нормального, адекватного человека. Сейчас лаборатория Николая Романовича работает в спокойной, творческой обстановке.
— А предыдущий, он чем был, так сказать, славен и знаменит? — поинтересовался Гуров.
— Я несколько раз видела его лично. Очень неприятный тип. — Собеседница сыщика пренебрежительно поморщилась. — Карьерист, идущий по головам, беспардонный хам, который мог сказать любую гадость даже женщине, плагиатор, норовивший украсть чужую работу. Говорили, что и в быту был очень нечистоплотен. Представьте себе, любил красть даже по мелочам.
— А Николай Романович к его увольнению каким-то образом причастен? — осведомился Лев Иванович.
Он отметил, что, похоже, есть человек, который мог бы быть заинтересован в исчезновении профессора Береженникова.
— Да, хотя и косвенно, — ответила хозяйка квартиры и утвердительно кивнула. — Сотрудники его лаборатории опасались, что Пупрыгыш — это фамилия бывшего директора НИИ — прихлопнет их команду. Он ведь не раз обещал им это сделать. Они написали коллективное письмо сразу в несколько инстанций. Случилось то, что в определенной мере можно было бы назвать административным чудом. В НИИ была направлена комиссия для изучения обстановки, сложившейся там. На общем собрании коллектива Николай Романович подтвердил все то, что было изложено в заявлении, и через несколько дней Пупрыгуша сняли.
— А где он сейчас, этот Пупрыгуш? — спросил Гуров и отставил опустевшую чайную чашку.
— Точно не могу сказать. — Тамара чуть пожала плечами. — Так, краем уха слышала, что он сейчас командует каким-то коммунальным объединением. Думаю, хапает и там напропалую. Не исключаю и того, что он даже выгадал от такой рокировки.
Лев Иванович тут же с некоторой досадой отметил про себя, что версия, которую можно было бы назвать «месть Пупрыгуша», даже еще не успевшая толком родиться, уже потеряла актуальность. Поэтому он попросил свою собеседницу рассказать про вчерашний день профессора. Чем он занимался, о чем говорил, куда ходил, с кем встречался.
Женщина немного подумала и сказала, что ее супруг минувшим днем, прямо с утра, как и обычно, отправился на работу. Выглядел он при этом несколько озабоченным, поехал на своей машине. За рулем он любил сидеть сам.
Часа в два пополудни Береженников вернулся. Он сказал жене, что сегодня закончил какую-то очень важную работу, поэтому всем своим сотрудникам устроил короткий день, выглядел при этом довольно подавленным и даже мрачным. О причинах столь угнетенного настроения Тамара его расспрашивать не стала. По ее словам выходило, что ее супруг по натуре своей не был излишне скрытным, однако не очень-то любил посвящать в свои дела и проблемы даже членов семьи.
Обычно Береженников обедал в столовой НИИ. На сей раз он перекусил дома и вышел прогуляться в соседний Артамошин сквер. Он бывал там довольно часто, и летом, и зимой, и днем, и вечером.
Впрочем, минувшей весной этот самый сквер едва не был уничтожен. Некий строительный делец каким-то левым путем добыл себе разрешение построить на его месте большой жилой дом.
К скверу прибыла целая колонна строительной техники. Бульдозер двинулся на деревья, но дорогу ему загородил профессор, гулявший там. При этом он сильно рисковал, вполне мог погибнуть под гусеницами.
Невесть откуда взявшиеся дюжие молодчики в строительных комбинезонах и балаклавах, закрывающих лица, попытались оттащить его в сторону. Это увидел сосед Береженниковых по лестничной площадке, офицер запаса, бывший десантник. Он решительно вмешался и быстро вразумил зарвавшихся строителей.
Те схватились за телефоны и начали кому-то жаловаться. Сосед профессора побежал по квартирам, стал оповещать жильцов о попытке захвата сквера.
Вскоре там начали собираться люди, взволнованные происходящим. Они протестовали против мошеннического произвола и требовали объяснить, кто и каким образом разрешил строительство.
Некий вертлявый мужичок, который и командовал техникой, прибывшей в сквер, объявил людям, собравшимся здесь, о том, что решение возвести дом принято правительством города и его уже не отменить. Правда, никаких бумаг на этот счет он не показал.
Вскоре на здоровенной иномарке с дочерна тонированными стеклами приехал какой-то мордастый тип, который начал качать права, угрожать всем, кто решил отстоять свой сквер, всевозможными очень неприятными последствиями. Николай Романович потребовал у этого субъекта документы. Услышав это, тот демонстративно скрутил кукиш и объявил, что эта земля его. Всякого, кто будет ему мешать, он проучит так, что мало не покажется.
Береженников, возмущенный этим вопиющим хамством, тут же начал звонить в самые разные инстанции — полицию, прокуратуру, администрацию округа. Как видно, это мордастого типа испугало. Он пригрозил профессору, что разберется с ним, и быстренько смылся. Вскоре куда-то подевалась и техника.
С этого времени жильцы нескольких домов, расположенных на улице Сапожной, стали постоянно дежурить у сквера, чтобы не допустить строительного разбоя. И не напрасно! Еще два раза были предприняты попытки уничтожить сквер, но люди так и не допустили бульдозеры на его территорию. Судя по всему, своей неуступчивостью они очень здорово разозлили неких, скорее всего, криминальных дельцов.
— С того времени я постоянно беспокоюсь за Николая Романовича, — сказала собеседница Гурова и тягостно вздохнула. — Вчера в третьем часу дня он пошел туда прогуляться и не вернулся. Ближе к четырем я решила узнать, все ли с ним в порядке. Сами понимаете, что на седьмом десятке всякое может случиться. Хотя он на здоровье не жалуется, по утрам всегда делает зарядку, принимает холодный душ. Позвонила я на его номер, а робот мне отвечает, что данный абонент находится вне зоны действия сети. Я сразу почуяла недоброе, поспешила в сквер, обошла его от начала до конца, но Николая Романовича нигде не обнаружила. Что с ним, где сейчас он может быть, я даже не представляю.
— Родственников, знакомых обзванивали? — спросил Лев Иванович и подумал о том, что тот мордастый строитель очень даже может быть виновником беды, случившейся с профессором.
— Обзвонила всех, кого только могла. Никто ничего не видел, не слышал, не знает, — ответила хозяйка квартиры и сокрушенно развела руками.
