— А ты считаешь, что этого с ним случиться не могло? — с большим сомнением в голосе осведомился Петр.
— Конечно, нет, товарищ генерал-лейтенант! — браво отчеканил стажер. — Учитывая его морально-психологическое состояние, немалое число прямых и косвенных улик, как, например, недопитая бутылка вина на тумбочке у окна, я понял, что гражданин Игеров пытается отвертеться от ответственности за совершенное им преступление, убийство своего троюродного брата, профессора Береженникова.
— Как же именно он его совершил? — с озадаченным видом спросил Орлов.
— Согласно моей версии, вчерашним днем к нему приехал в гости его родственник Береженников. Они выпили, вечером легли спать, а утром попойку продолжили. В ходе этого импровизированного банкета между ними произошла ссора. Игеров нанес удар Береженникову по голове, но не рассчитал силу, и тот умер на месте.
— Это он сам подтвердил? — с каким-то непонятным подтекстом уточнил Петр.
— Понятное дело! Когда я припер его фактами, ему ничего не оставалось, кроме как сделать чистосердечное признание. Вот оно! — Бубошкин с торжествующим видом достал из тоненькой папки исписанный лист бумаги.
— Ну-ка, ну-ка. — Орлов взял бумагу и быстро пробежал взглядом по тексту. — Да, очень любопытно. А орудие убийства уже обнаружено? И самое главное, куда он дел тело родственника, убитого им? — Генерал с какой-то непонятной хмурой гримасой рассматривал стажера.
Тот помялся и заявил:
— Труп мы с ним искали в соседнем сквере. Он сказал, что закопал его под березой, но очень нервничал, вот и забыл, под какой именно.
— Блин! — Лев Иванович сокрушенно покрутил головой. — Прямо как у юмориста Александра Иванова. Был такой когда-то. Волк прислонился к березе и дал дуба! Трындец!
Стас закрыл лицо ладонями, со стоном поспешно отвернулся и затрясся от беззвучного хохота. Гуров сохранял видимую серьезность и невозмутимость, но и его глаза блестели как-то по-особенному. Один лишь Петр был угрюм и мрачен.
— Ну и где же он сейчас, этот подозреваемый? — со зловещей многозначительностью поинтересовался он у сникшего Бубошкина.
— Он в КПЗ. Я его определил в обезьянник Топоровского отдела. Это на тот случай, чтобы преступник не сбежал, — совсем уже жалобно проблеял стажер.
— Лев Иванович, Топоровский отдел тут совсем рядом, пять минут езды. — Орлов ткнул пальцем себе через плечо. — Сгоняй туда, отвези Игерова домой и извинись за действия этого гения сыска.
— Добро! — сказал Лев Иванович, поднялся и направился к выходу.
— Я, пожалуй, тоже пойду, — заявил Крячко, вытер невольно выступившие слезы и покинул кабинет настолько быстро, насколько позволяла саднящая коленка.
Бубошкин, совсем уже деморализованный, пролепетал:
— Мне тоже идти, товарищ генерал-лейтенант?
— Посиди! — свирепо прорычал Петр, ткнув пальцем в стажера. — Я тебе сейчас очень популярно, доходчиво объясню, куда именно и зачем тебе идти!
Гуров и в самом деле уже через пять минут затормозил перед зданием Топоровского отдела. Пройдя к дежурному, он показал ему удостоверение и пояснил, что прибыл за гражданином Романом Игеровым, задержанным совсем недавно. Тот пояснил, где именно находится арестант, и Лев Иванович прошел в КПЗ.
Он вошел в помещение, пахнущее хлоркой, и увидел полицейских. Они стояли перед решеткой обезьянника и кого-то внимательно слушали.
Из-за решетки доносился мужской голос, повествующий нечто очень занимательное:
— Пироп — очень красивый, удивительный и загадочный драгоценный камень. По-гречески это слово означает «подобный огню». Этот минерал — силикат из группы гранатов. Встречается в кимберлитовых породах вместе с алмазами. Именно он служит указателем того, что где-то рядом можно найти алмазы. В древности люди верили, что этот камень обладает чудесными свойствами. Если воин брал его с собой, идя на битву, то пироп во время сражения удваивал его силы и ярость. Боец почти не чувствовал боли от ранений и выживал в самой лютой сече. Если этот камень находили влюбленные, то их чувства не увядали до самых последних дней жизни.
— Простите, что перебиваю, — Гуров уловил паузу и поспешил вклиниться в ход этой лекции. — Мне нужен Игеров Роман Борисович.
Один из полицейских, слушавших это повествование, оглянулся, уточнил, кто именно пришел за задержанным, достал из кармана ключи, открыл дверь обезьянника и объявил:
— Игеров, на выход!
Человек пять каких-то бродяг, выпивох и тому подобной публики, тоже зачарованно слушавших эту импровизированную лекцию по минералогии, издали недовольный гул.
— Начальник! Ну что ж ты так не вовремя?! Оборвал на самом интересном месте, — пробасил заросший щетиной крупный тип лет около тридцати в заношенной ветровке и застиранной флотской тельняшке. — Академик! Благодарствую за лекцию! Все, мужики! Бросаю пить, пойду учиться на геолога!
Выйдя из обезьянника, Игеров помахал рукой людям, оставшимся там, пожелал им удачи, вопросительно взглянул на Гурова и спросил:
— И куда меня теперь?
— Роман Борисович, от лица руководства главка угрозыска приношу извинения за безграмотные и беспардонные действия нашего сотрудника. Надеюсь, с сегодняшнего дня уже бывшего, — негромко, но внятно проговорил сыщик. — Если вы не против, то я могу прямо сейчас доставить вас домой.
— Да, было бы не лишним, — согласился тот.
Когда они шли к машине, Гуров поинтересовался обстоятельствами визита Бубошкина. Игеров негромко рассмеялся и тут же сокрушенно вздохнул. По его словам, визит стажера оказался сродни облаве или налету. Когда стажер позвонил в дверь квартиры, Роман Борисович подумал, что пришли коммунальщики, водопроводчики или электрики. Но он увидел перед собой сотрудника полиции в форме. Бубошкин так и не сменил ее на гражданскую одежду и был настроен более чем решительно. Поэтому ученый ощутил внутреннюю тревогу. Однажды он уже оказался в роли подозреваемого, хотя ничего плохого не сделал.
Это случилось лет двадцать назад. Поздним осенним вечером Игеров возвращался с работы, подошел к своему дому и увидел тело женщины, распростертое на тротуаре. Он, человек отзывчивый, поспешил к ней, чтобы хоть как-то помочь, попытался поднять и вдруг понял, что она лежала в луже собственной крови. Роман Борисович кое-как вытер руки носовым платком и позвонил с ближайшего таксофона в милицию и «Скорую помощь».
Медики приехали первыми. Они сразу же установили, что женщина уже мертва. Причиной смерти стали несколько ножевых ранений, нанесенных в грудь и шею.
Игеров при свете фонаря рассмотрел ее лицо и узнал женщину. Это была его соседка по лестничной площадке, особа весьма скандальная, что называется, без царя в голове.
Вскоре прибыла милиция. Хамоватый, совершенно бесцеремонный капитан, от которого попахивало водкой, с ходу начал раскручивать ученого на чистосердечное признание. Он спросил, знал ли гражданин Игеров эту женщину и какого рода были их взаимоотношения. Этот страж порядка получил правдивые ответы на свои вопросы и с ликованием констатировал, что все сложилось самым наилучшим образом. И знакомы были, и конфликтовали!
