Она здесь ради карьеры, а не затем, чтобы снова рисковать однажды уже разбитым сердцем.
К несчастью, даже спящий Саймон был силен. Слишком силен, чтобы она могла выбраться.
Она потрясла его за плечо, пытаясь разбудить:
— Саймон. Проснитесь. Вы должны отпустить меня. Он только крепче зарылся лицом в ее шею, накрыв рукой правую грудь.
— Саймон!
Его пальцы сжались, и ее сосок затвердел как камень. У нее перехватило дыхание. Он снова сжал руку, и проклятие, если это не было именно то, что ей нужно.
Хорошо. Она не будет больше пытаться разбудить его. С такими темпами он окажется внутри ее до того, как удастся вывести его из этого коматозного состояния. И ей это понравится.
Подобные мысли заставили ее почувствовать себя безнравственной и заслуживающей жалости. Потому что, разумеется, лишь безнравственная женщина может думать о том, как бы воспользоваться неосознанными действиями спящего мужчины: это может вызвать только жалость.
Может быть, если просто подождать некоторое время, его сон станет более глубоким, а мускулы расслабятся достаточно для того, чтобы она могла выбраться из его объятий.
Рука на ее груди была тяжелой, и она не могла побороть искушения немного помечтать. Представить, что он намеренно положил ее туда. Представить, что такой великолепный, сексуальный мужчина, как Саймон, считает ее желанной. Это было бы слишком даже для ее буйного воображения. Но нет. Не теперь, когда его руки обнимали ее и он прижимался к ней своим крепким телом.
Фантазировать рискованно. Она может начать верить в свои фантазии.
Она должна заставить себя перестать думать о том, как приятно лежать в неосознанных объятиях Саймона.
Она стала смотреть в потолок. Не слишком воодушевляюще. У Саймона был потолочный вентилятор. Интересно, нравится ли ему, как и ей, лежать обнаженным и наслаждаться приятным ветерком. Если не считать самых жарких дней, она предпочитала вентилятор кондиционеру.
Когда с ее телом начали происходить определенные вещи и она почувствовала влагу между ног, стало ясно, что думать о привычке Саймона спать обнаженным — плохая идея.
Она принялась блуждать взглядом по комнате, по крайней мере насколько могла себе это позволить, не поворачивая головы. Совершенная простота Востока тоже присутствовала здесь, но на этот раз в сочетании с любимым Саймоном хай-теком. Кровать и остальная мебель были металлическими с матовой поверхностью. Они не выглядели как испорченная офисная мебель, а казались солидными и почти успокоительно простыми.
Изголовье и изножье кровати ограничивали горизонтальные планки. Она впервые видела подобную конструкцию.
Аманда представила себя лежащей в одной только прозрачной шелковой ночной рубашке с привязанными к изголовью руками. Саймон склонился над ней, лаская ее тело и нашептывая ей на ухо шокирующие вещи.
Она застонала. Нога Саймона постепенно пробралась между ее ног, его бедро давило на вершину ее бедра, и видение в ее голове взорвалось, уступив место мучительной реальности.
Она должна выбраться из этой постели. Она сосредоточилась на том, чтобы лежать совершенно неподвижно и дышать как можно тише. Все, что угодно, только чтобы не провоцировать новые движения Саймона.
Она уютно устроилась в восхитительно теплой постели, борясь с пробуждением и стараясь не расстаться со сладостью сна. Он был таким реальным, она все еще ощущала мужской запах своего любовника, силу его рук на своем теле, испытывала эротическое наслаждение от прикосновения его ног, сплетенных с ее ногами после занятия любовью.
Она пошевелила ногой и представила себе, что чувствует трение джинсовой ткани по абсолютной гладкости своих чулок.
Чулок?
Во сне на ней не было чулок. Она была обнажена — о Господи! Ее глаза распахнулись и уперлись в темно-синюю ткань.
Это была рубашка, и эта рубашка покрывала мужскую грудь.
Саймон.
Он все еще спал.
Это было единственной хорошей новостью с того момента, как она полностью проснулась словно от удара огромной силы. Ее ноги действительно переплелись с его ногами по всей длине, до самых бедер. Это оказалось возможно, потому что юбка задралась вверх так, что были видны резинки чулок.
Каким-то образом несколько пуговиц когда-то накрахмаленной белой блузки оказались расстегнуты, и рука Саймона покоилась внутри, на покрытой шелком бюстгальтера груди. Ее рука забралась под его незаправленную футболку и лежала на выпуклых мышцах его живота.
Если он проснется прямо сейчас, она заработает сердечный приступ и умрет от унижения.
Со всей осторожностью вора, покидающего место преступления, она тихонько вытащила руку из-под его футболки. Когда кончики ее пальцев скользнули по его коже, его тело содрогнулось во сне, и она испугалась, что он проснется. Но нет.
Он спал слишком глубоко.
«Благодарю тебя, Господи!»
Она была права, предполагая, что его мускулы 90 расслабятся во сне. Двигаясь медленно, дюйм за дюймом, она выбиралась из его объятий до тех пор, пока их тела полностью перестали соприкасаться. Облегченно вздохнув, она перекатилась на спину и осознала свою близость к краю всего за секунду до того, как упасть на пол.
— Не самый элегантный способ вставать с постели, если позволите заметить, мисс Закери.
Джейкоб? Джейкоб был здесь? И что он видел?
Она порывисто вскочила на ноги, одергивая смятую юбку.
— Мне показалось, вы собирались воспользоваться гостевой комнатой.
Она чувствовала, как пылают щеки.
— Так и есть. Это недоразумение. Он… Я… — Как ей объяснить события, в результате которых она оказалась спящей в объятиях Саймона?
— Я не сую нос в личные дела босса.
— О, ради Бога! Нету нас никаких личных дел. Я пыталась помочь ему дойти до кровати. Он заснул, когда я была под ним. То есть, я хочу сказать, он упал. Мы упали. Я не могла выбраться. Думаю, я заснула, пока ждала, когда он расслабится.
— Как скажете, мисс Закери. Я пришел, чтобы узнан, не хотите ли вы ужинать.
— М-м, это было бы великолепно. — Она застегнула несколько пуговиц блузки, отворачиваясь от слишком понимающего взгляда Джейкоба. — Я только пойду переоденусь.
Одежда была вся мятая, но, может быть, приведя в порядок свой внешний вид, ей удастся привести в порядок и свои мысли.
Оставалось только надеяться.
Эрик Брант позвонил после ужина. Как только Аманда услышала сто голос, у нее засосало под ложечкой от беспокойства, как он воспримет ее переезд к его кузену.
— Он позволил вам приехать жить? Вот так, просто? — Эрик был ошеломлен.
— Это была идея Джейкоба, — попыталась защититься она.
