Каждый слабый стон страсти вызывал из его глубины ответный стон.
И у нее был вкус всех эротических фантазий, которые у него когда-либо возникали.
Ее тело скорчилось под ним.
— Саймон, о!.. Это так хорошо! Я никогда… О…
Он скользнул языком внутрь, а пальцем рисовал круги вокруг ее напряженного клитора. Она извивалась, выкрикивала его имя, прижимаясь к его рту с такой силой, что он испугался, как бы она не поранилась о его зубы.
— Еще! — выкрикнула она.
И он дал ей еще. И еще. И еще. Пока она не начала всхлипывать от наслаждения. Пока не стала умолять его остановиться, ее тело сотрясалось в конвульсиях от каждого движения его языка, каждого скольжения его пальца. И еще. Пока со стоном совершенного опустошения она не упала безвольно под ним.
Он нежно поцеловал ее губы, потом то сладкое местечко, которое ласкал так немилосердно, и, наконец, оказал почтение им всем нежным поцелуем в самую вершину ее лобка.
У Аманды вырвался дрожащий вздох.
Он встал и сбросил с себя джинсы и трусы, освободив пенис, что само по себе было наслаждением. Он обошел кровать и достал презерватив из ящика в тумбочке. Понадобилось две попытки, чтобы разорвать фольгу, — так дрожали его руки. Наконец он достал его и повернулся к Аманде, готовый увидеть ее реакцию на его размер, но ее глаза были закрыты. На ее лице застыло самое блаженное и счастливое выражение, которое он когда-либо видел, но по ее вискам неудержимо стекали слезы.
Глава 12
О Боже. Она в порядке?
Аманда почувствовала, как осторожный палец движется по дорожке, оставленной ее слезой, и улыбнулась.
— Я ведь не сделал тебе больно, да? — Его голос звучал так взволнованно.
Она не хотела, чтобы он беспокоился, особенно после того, как она настолько близко поднялась к небесам, насколько это вообще возможно, и все еще была жива.
— Нет. Просто это так приятно. — Она заставила тяжелые веки подняться и повернула голову на звук его голоса.
Он был рядом и склонился над ней, опираясь на одну руку.
— Ты плачешь, потому что было приятно? — В его голосе послышалось недоверие.
— Да. — Она заглянула глубоко в его серые глаза. — Спасибо тебе. Это самый прекрасный опыт в моей жизни.
Беспокойство исчезло с его лица, сменившись мужской самоуверенностью.
— Будет еще лучше.
— Невозможно.
Это рассмешило его. Низкий и хриплый, его смех вызвал в ней прилив наслаждения, когда она думала, что все наслаждение уже выжато из ее тела.
— Хочешь, чтобы я освободил твои руки?
Она уже думала об этом. Пока все шло так хорошо. Он не казался разочарованным, а она испытала самые потрясающие ощущения в своей жизни. Есть старая поговорка «Пока вещь не разбита, не надо ее чинить». Вещь определенно не была разбита.
— Нет.— Тут она украдкой взглянула на него, чтобы посмотреть, не разочаровал ли его ее ответ, но он уже двигался над ней, раздвигая ее ноги своими мускулистыми бедрами.
Он поддел ее колени руками, поднимая их, открывая ее себе так, как она не смогла бы стерпеть ни с каким другим мужчиной.
— Ты хотела большего, Аманда, и я дам тебе это.
Она вспомнила, что кричала это в какой-то момент, когда он ласкал ее ртом. Невероятно, но обновленное желание снова вспыхнуло в ней. Она думала, что уже была за пределами возбуждения, что ее чувства слишком пресыщены, чтобы испытывать наслаждение.
Она ошибалась.
При первом нежном прикосновении его члена ее бедра задрожали, и наполненные кровью ткани ее женского центра встрепенулись в ожидании. Он начал входить в нее, растягивая, и Аманда почувствовала, что ее глаза расширились.
— Саймон?
То, как робко она произнесла его имя, всколыхнуло в нем беспокойство за нее.
— Что, милая?
— Ты очень большой?
— Я не сделаю тебе больно.
Ее улыбка согрела его.
— Я знаю.
— Доверься мне. — Он продвинулся еще немного вперед, и она резко втянула ртом воздух. — Я буду осторожен. Мы прекрасно подойдем друг другу. Только эту часть нужно делать медленно.
— Я доверяю тебе, Саймон, но я не знаю, насколько медленно я смогу это выдержать.
Она все еще хочет его.
Облегчение ощущалось всего одну секунду, сексуальное возбуждение боролось за его внимание и победило.
— Я хочу погрузиться в тебя так глубоко, чтобы наши тазовые кости соприкоснулись.
Ее внутренние мускулы сжались от этих его слов.
— О да.
Он качнулся вперед, продвинувшись еще на один полный дюйм и заставив ее застонать.
— Ты такая чудесная, такая идеальная для меня.
Она выгнулась навстречу ему, ее пальцы так сильно сжали планки кровати, что костяшки побелели.
— Перестань играть, Саймон. Ты сказал, что хочешь проникнуть глубоко. Я хочу всего тебя!
Он бы рассмеялся ее требовательному тону, если бы ему хватило дыхания. Он продвинулся еще, но ее мышцы так напряглись, что он не мог продвинуться дальше.
— Расслабься для меня, малышка. Пожалуйста.
— Как? — Ее голос звучал одновременно смущенно и нетерпеливо сексуально.
Как? Он не знал как. Это ведь ее тело.
Тень разочарования, должно быть, отразилась на его лице, потому что она нахмурила брови, а ее губы задрожали.
— Прости. Я…
Он запечатал ей рот поцелуем. Ему не нравилось слушать извинения от женщины, которая дарила ему столько наслаждения. Когда она еще раз напряглась под ним, он поднял голову.
— Ты можешь сжать свои внутренние мускулы?
— Думаю, да. — Плоть вокруг него напряглась, и он застонал. Да, она определенно может сжать их.
— А теперь попробуй сделать наоборот.
На ее лице появилось очаровательное выражение сосредоточенности. Он не думал, что другая женщина стала бы беспокоиться, чтобы сделать это правильно ради него. И она сделала все правильно, вдруг все напряжение вокруг него исчезло, и она шире развела бедра. Он боялся раздвигать ее ноги так широко, но она оказалась невероятно гибкой.
О Боже, она просто потрясающая. Он качнулся в нее, теперь с легкостью закончив проникновение. А потом он оказался там, где больше всего хотел быть, окруженный ее влажными набухшими тканями, его член пульсировал от наслаждения, которое ее тело давало ему.
Вдруг она словно окаменела, и ее прекрасные карие глаза распахнулись от потрясения.
— Саймон!
