Она недоуменно посмотрела на него:
— Я помню.
— Я открыл для себя секс и взрослых женщин. Одну женщину в особенности. У меня было несколько подружек, но эта женщина казалась необыкновенной. Я испытывал к ней очень сильные чувства, вернее, так я думал до встречи с тобой. Теперь я знаю, что то, что было с ней, — это так, мелкие вспышки. С тобой это ядерный взрыв.
Аманде понравилось описание того, как она действует на него, потому что это было взаимно.
— Что случилось с той женщиной?
Серый взгляд Саймона смотрел в пустоту, когда он вернулся в прошлое. На щеках его заиграли желваки.
— Однажды вечером я зашел за ней в общежитие. Я был недостаточно взрослым, чтобы водить машину, но я занимался сексом с двадцатилетней женщиной. Я заходил за ней, и она вела машину, если мы куда-то собирались. Обычно мы оставались там'.
В общем, в тот вечер дверь была открыта, и с ней была одна из ее подруг. Они шутили, болтали обо мне и о том, какой я жеребец. Сначала я был очень горд, но потом она сказала, что я всего лишь ребенок, хотя и знаю, как работать членом, и что он достаточно большой, чтобы доставить женщине настоящее наслаждение. Она делала предположения, каким большим я буду, когда стану взрослым, а потом предложила меня своей подруге, после того как закончит со мной.
Боль в голосе Саймона усилила гнев, растущий в Аманде.
— Педофилка, извращенная стерва!
— Вряд ли она была педофилкой. Я был полностью развит физически, и я жил во взрослом мире, Аманда.
— Она причинила тебе боль, и она знала, что делает. Она знала, что ты раним и слишком молод для нее. — Ее переполнял гнев за того юного Саймона, который верил, что секс и любовь — это одно и что он нравится женщине, которая просто использовала его для собственного физического удовлетворения. — Что ты сделал после этого?
— Я убежал. В тот вечер я встретил Джейкоба. Он тогда еще служил в разведке, но проводил отпуск там, где я учился. Он остановил меня, когда я собирался совершить действительно большую глупость, и помог направить мою энергию на то, чтобы делать что-то при помощи того удивительного интеллекта, которым одарил меня Господь.
— И тогда ты перестал жить как все остальные люди?
— Я никогда не жил как все остальные люди, Аманда. Я мыслю не так, как все. Я забываю обо всем, погружаюсь с головой в эксперименты, тренируюсь в спортзале посреди ночи и собираю старинные мечи, потому что они восхищают меня. Я никогда не стану как все.
Она обвила его руками и крепко обняла.
— Ты можешь не быть как все, но для меня ты идеален. Я так сильно люблю тебя, Саймон. Очень, очень сильно.
— Я был неуверен, что ты любишь. У меня небольшой опыт в смысле романтических отношений, а в любви и того меньше. Мне понадобилось время, чтобы понять, что я чувствую к тебе, и еще больше, чтобы понять, что ты любишь меня.
Но ведь это бессмысленно. Она же говорила ему!
— Я говорила об этом. И не один раз.
— Только когда мы занимались любовью. — Его подбородок лег на ее макушку. — И никогда в другое время. Я думал, это просто болтовня во время секса.
Она почувствовала, что краснеет, вспоминая о том, что обычно делала, когда кричала о своей любви к Саймону.
— Нет, не просто. Я действительно люблю тебя.
— Я понял это. — Она услышала удовлетворение в его голосе.
— Но ты говорил, что я затащила тебя в постель, чтобы отвлечь, пока Дэниел обрабатывает других акционеров, — напомнила она.
— Элейн называет такие моменты синдромом «тупого мужика». Она говорит, что у Эрика такое иногда случается, но она все равно любит его.
Последние слова прозвучали как вопрос, и она улыбнулась, уткнувшись лицом в его рубашку.
— Я не перестала любить тебя, но это было больно.
— Я больше никогда так не сделаю.
Она верила ему.
— Я знаю. — Будут и другие проявления «тупого мужика», также как и она сама может что-то испортить, но Саймон доверяет ей и никогда больше не будет выдвигать обвинения, основанные на недостатке доверия.
Он отклонился назад и взял в ладони ее лицо, его испытующий взгляд смотрел прямо в ее душу — или так ей казалось.
— Ты уверена?
Она подняла руки и накрыла его ладони своими.
— Уверена. Ты дал мне решающий голос, Саймон. — От избытка чувств у нее опять сжалось горло, и ей пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, чтобы продолжить. — Ты доверил мне свое будущее до того, как узнал, что я ушла с работы. Я никогда не забуду этого.
— И ты всегда будешь помнить, что я люблю тебя? Она прижалась к нему вплотную, проводя по выпуклости, возникшей там, как только Аманда появилась на палубе.
— Всегда — это сколько?
Он поцеловал ее. Страстно. Когда он поднял голову, им обоим не хватало воздуха.
— Целая жизнь. Я не смогу смириться с жизнью без тебя. — Он говорил серьезно.
Аманда вдруг подумала, что бы он сделал, если бы она сказала, что у нее другие планы. Конечно, у нее их не было. Ничего на свете она не хотела больше, чем прожить весь остаток жизни с Саймоном, но все же… Он умен и изобретателен. Его способ убедить ее почти стоил того, чтобы подождать с ответом. Почти.
— Когда я развелась с Лансом, я решила никогда больше не выходить замуж. — Она не хотела еще раз подвергаться такой боли.
— Я не такой, как он.
— Я знаю это. — Она провела рукой по его груди, ее ладонь нырнула в расстегнутый ворот й легла на его сердце. — Ты для меня гораздо больше, чем любой мужчина, которого я когда-либо знала. Ты такой замечательный, что я думала, система безопасности нужна тебе, чтобы спасаться от поклонниц.
Он улыбнулся, думая, что она шутит. Она не шутила.
— Ты честен настолько, что я могу доверить тебе свою жизнь. Я потрясена тем, как ты заботишься о других. — Будучи почти совершенным отшельником, он заботился о служащих «Брант компьютерз» даже больше, чем Эрик. — Ты силен физически, умственно и эмоционально. Ты идеальный отец для моих детей.
Наклонившись вперед, она поцеловала грудь, открывавшуюся в вырезе рубашки.
— Я хочу никогда не покидать тебя. Если тебе нужны слова: я выйду за тебя, Саймон, и проведу весь остаток жизни, радуясь, что я это сделала.
Он вздрогнул почти с облегчением.
— Я хочу, чтобы ты никогда не уходила. Я хочу привязать тебя к себе браком, любовью, нашим ребенком. Ты принадлежишь мне. Я принадлежу тебе. Это идеально.
Она почувствовала, что сейчас опять заплачет, так она была счастлива.
— Не плачь, малышка. — Потом он поцеловал ее — прекрасная печать для их обязательств.
