Арлина послушно приблизилась.
– Это всё нервы, – пробормотал принц, усадив Арлину к себе на колени и крепко прижав. – Ты переволновалась, устала. Слишком долго жила в городе, слушала всех подряд, начиная булочником и заканчивая грязными попрошайками. Теперь всё будет по-другому. Тебя будут окружать лишь леди и лорды, и ты никогда больше не услышишь ничего, что может омрачить или расстроить.
– И всё же я должна разобраться во сне, – настаивала девушка.
– Упрямая ты моя, – улыбнулся Мартан, вдыхая аромат её волос, что пряно пахли гвоздикой.
– Отложим свадьбу? Ненадолго. Я найду решение и…
– Тсс, – Мартан приложил палец к губам невесты и нежно провёл кончиками пальцев по её спине, – расслабься. Выброси всё из головы и просто посмотри на меня. Мы ничего не станем откладывать. Мы повторим церемонию завтра, а сегодня просто побудем вместе, и ты успокоишься. И знай, я никуда тебя не отпущу. Ты пытаешься напугать меня абсурдным кошмаром, что я могу умереть после свадьбы, а я тебе вот что скажу: я умру, если свадьбы не будет. Если тебя не будет рядом со мной. Клянусь, что умру! Спрыгну со скалы в море. К чему мне жизнь без тебя?
– Нет, – пролепетала девушка, – этому никогда не бывать.
– Этот бриллиант... – Мартан бережно взял руку Арлины и провёл пальцем по яркому розовому камню в обручальном кольце. – Гляди, как он сияет. Как и наша любовь. И будет сверкать вечно. Потому что… – Мартан замолчал, и Арлина почувствовала его горячее дыхание на своей шее, – потому что я люблю тебя.
Его губы обожгли её кожу. А потом и прикосновения тёплых пальцев, медленно, но настойчиво стягивающих кружевную ткань с плеча и оголяя его для новых поцелуев.
– Нет, Мартан. – Арлина попыталась отстраниться, но юноша не дал ей и с места сдвинуться, только прижал к себе ещё крепче.
– Не говори ничего, – прошептал он, покрывая обнаженное плечо поцелуями. – Этот день и сегодняшняя ночь должны были быть нашими. И я хочу, чтобы так и было.
Арлина охнула, почувствовав, как слабеет шнуровка.
– Нет, – только и хватило сил на слабый писк, а дальше руки сами взметнулись и перехватили спадающее с груди платье, не дав открыться самому сокровенному. – Мы же ещё не женаты.
– Мы могли бы уже быть женат. – Натиск жгучей страсти не ослабевал, Мартан попробовал развести руки девушки, но та держалась.
– Послушай, – взмолилась Арлина, – да послушай же. Я не могу выйти за тебя замуж. Сейчас не могу, – уточнила девушка, глядя на растерянное лицо жениха. – Сегодня не могу и завтра, а только тогда, когда разберусь со сном и отыщу решение. Это не прихоть и не глупое сумасбродство. Я не прощу себе, если после свадьбы с тобой что-нибудь случится.
Мартан скрипнул зубами.
– Мы поговорим чуть позже, – выдавил он, вытирая рукавом пот со лба. Жёсткая золотая нитка радостно впилась в липкую кожу лица и оставила на нём длинную тонкую царапину.
Мартан поднялся с кресла, оставляя в нём Арлину в сползшем набок платье, повернул ключ в замке, дёрнул на себя дверь и вышел к недоумевающим гостям.
– Всё отлично! – только и смог выдохнуть он, молитвенно соединяя ладони. – Здесь очень душно, и у миледи кружится голова. Церемония состоится завтра, а сейчас невесте надо отдохнуть.
По залу прошёл облегчённый шёпот, и все в мгновенье зашуршали парчовыми одеждами, устремляясь к бокалам, наполненным игристым вином. То уже выдыхалось, и надо было его срочно спасать, несмотря на то, что невеста сказала совсем не те слова, которые от неё ожидали. Рой веерных стрекоз затрещал с удвоенной силой.
– Ланс. – Мартан поманил к себе Ланселя, взял с серебряного подноса бокал и тут же осушил его. – Следи за этой дверью, не выпускай и не впускай туда никого и ни под каким предлогом, пока я не вернусь.
– Там Арлина? Её отец рвался к вам, но его вовремя остановили.
Мартан отхлебнул из второго бокала.
– Я сейчас поговорю с ним. Ты всё понял?
Ланс кивнул.
– Отнести миледи вина? – спросил он, забирая с подноса два бокала: один – для себя, другой – для Арлины.
Мартан поморщился.
– Не стоит, с ней всё в порядке. Просто капризы, скоро отойдёт.
И принц, хлопнув друга по плечу, растворился в толпе гостей, тут же сомкнувшихся вокруг его высочества и прилипших к нему, словно мухи. Каждый торопился первым поприветствовать королевского сына и выразить надежду, что невеста скоро поправится.
***
Белое платье, накрытое горой прозрачной вуали, выглядело помпезно и величественно. Как и новая жизнь, в которую чуть было не вступила в этот день Арлина. Сколько собралось гостей в тронном зале? Не меньше нескольких сотен точно. Места всем не хватило – многие топтались на балконе и в дверях. И всем им нашлись комнаты во дворце, чтобы переждать ночь и по утру спуститься в зал заново.
Арлина поёрзала на стёганом одеяле, усаживаясь поудобнее, и покрепче обхватила острые коленки. Больше всего было стыдно перед отцом – его потерянного взгляда она век не забудет. Но Мартан повёл себя поистине благородно. На глазах у всех знатных вельмож и даже у короля сам извинялся перед де Вриссом за происшедшее, уверял, что во всём виноват он сам и никто иной: слишком торопил Арлину со свадьбой, слишком настаивал, слишком сильно любил. Глупенький милый Мартан! Да если бы не этот треклятый сон и не гадалка на площади с её карканьем, разве сидела бы Арлина сейчас тут? Разве смогла бы предпочесть холодные стены своей комнаты тёплой постели с любимым мужем, его объятиям, ласкам и поцелуям? То, чего она жаждала больше всего на свете, в одночасье было перечёркнуто неровной, едва видимой линией на ладони.
Церемонию повторят завтра, и это уже решено и не обсуждается. Мартан убедил Арлину, несмотря на её слёзы и панику. После того, как гости разошлись и зал опустел, Мартан лично попросил хранителя Игвика остаться и отрепетировать то самое заветное «да». Сколько раз его повторила Арлина прежде, чем Мартан удовлетворённо кивнул? Восемь или десять раз? Начинала она с робкого мяуканья, а закончила громко и уверенно, как и должна говорить истинная принцесса, которую распирает от гордости и собственной важности.
Свадьба завтра, и ничего изменить уже не удастся. Вставать опять рано, со скрипом влезать в пошитое меньше нужного размера платье, еле дышать от туго затянутого корсета, трепетать, когда отец бережно обернёт жемчужное ожерелье вокруг её шеи и щёлкнет застёжкой. Но всё это завтра, а сейчас в тишине ночи, нарушаемой только мерным потрескиванием свечи, можно ещё прокрутить в голове созревший за ужином план.
Когда Арлина приоткрыла дверь из комнаты и выглянула в тёмный коридор проверить, спит ли отец, её посетило навязчивое чувство дежавю. Те же штаны, правда после последней вылазки значительно короче, та же туника и надорвана в том же месте, тот же плащ до пят и та же скрипучая пятая ступенька, которую не обойдёшь, если не раскорячишься. И только кошель на поясе в этот раз был в разы тяжелее, и позвякивали в нём не только золотые монеты, но и снятое с безымянного пальца левой руки обручальное кольцо.
