– Я посмотреть, что за клоповник стоил мне целого золотого! – воскликнула девушка и сорвалась с места, прихватив с собой ржавый ключ, который положила на стол хозяйка.
Комнатка, отведённая за целое состояние, была крохотной и тёмной. Одной свечи вполне хватило, чтобы осветить её всю от одной стены до другой и от пола до потолка. В углу стояла кровать, на которую Арлина сесть не решилась: либо та провалится сразу после того, как девушка к ней прикоснется, либо тараканов из неё выпрыгнет столько, что ночёвка в лесу сразу покажется сказкой. В самой середине комнаты, стоило только распахнуть дверь, высился огромный стол из дешёвого дерева, но совсем не было стульев. Зачем он здесь такой громадный, Арлине было невдомёк, но о том, что комнатушка пользовалась спросом, говорили многочисленные объедки и рыбьи скелеты, которые никто не соизволил убрать, и они валялись на полу на самом видном месте.
Окончательно поникнув, Арлина повернула кольцо на пальце камнем вверх и с грустью посмотрела на бриллиант. Если бы ей заранее сказали, что путь в Смоляные горы будет столь тернист, решилась бы она? Арлина прикрыла глаза, и перед ней всплыл образ Мартана, мило улыбающегося, протягивающего ей чайную розу, с которой пчёлы ещё не успели собрать ароматный нектар, а затем примеряющего к её голове роскошную тиару, всю усыпанную прозрачными, как слеза, бриллиантами. Тряхнув головой, Арлина открыла глаза, повернула кольцо обратно камнем вниз и уверенно пнула рыбий скелет далеко в угол.
В дверь требовательно постучали и толкнули от себя. На пороге стоял Ярис, в одной руке держал увядший подсолнух, а в другой – бутылку из мутного стекла, в котором булькала такая же мутная вонючая жидкость. Его глаза одержимо блестели, как блестят у охотника, увидевшего, наконец, долгожданную добычу и медленно к ней подкрадывающегося. А, может, и быстро, потому как, не дожидаясь приглашения, Ярис переступил порог и ногой захлопнул дверь.
– Что тебе нужно?
Сердце Арлины громко застучало, а сама она неуверенно попятилась назад, но быстро замерла на месте, уперевшись спиной в тот самый злосчастный стол. Далее отступать было некуда – только на стол лезть.
Зелёно-болотные глаза Яриса зыркнули по сторонам.
– Я правильно понял твой намёк? – Ярис обольстительно ухмыльнулся и сунул Арлине под нос щекочущий семечками подсолнух.
– К-какой ещё намёк?
– Ты и сейчас продолжаешь заигрывать? – Ярис растянул губы в улыбке до ушей. – Мне определённо нравится!
– Я закричу, – пискнула девушка, набирая полные лёгкие воздуха.
– А стоит ли? – Ярис мурлыкал, словно кот, отхвативший крынку, полную жирных сливок. – Я видел, какие взгляды ты бросала на меня за ужином. А как ты заливалась павлином в лесу!
– Соловьём, – поправила Арлина.
– Чего?
– Заливаются соловьи.
– А пёс с ними! Ни того, ни другого не слышал.
Грохнув бутылкой о стол, Ярис припечатал Арлину к краю настолько сильно, что та ощутила, как надавил чехол с охотничьим ножом, прикреплённый к его поясу. А ещё его крепкая рука чуть ли ни приклеилась к её талии, а вторая – настойчиво заскользила по бедру.
– Ничего я не заливалась. – Арлина попыталась брыкаться, но Ярис держал крепко.
– А как же все эти подмигивания, полуоткрытые губки и подзывающие жесты?
– Я хотела ещё кабана.
– А я подумал, что ты хотела меня.
Ярис потянулся губами к шее Арлины. Его горячее дыхание вперемешку с неудержимым сопением готовилось вот-вот ошпарить, но троекратный стук в дверь заставил обоих вздрогнуть: Яриса – раздражённо, Арлину – облегчённо.
– Кто там ещё? – недовольно крикнул Ярис, не отрывая рук от девушки и даже не поворачивая головы в сторону скрипнувшей двери.
– Это всего лишь я, моя ненаглядная.
В дверной проём просунулась в снег седая голова, а Арлина впервые за последние дни была рада знакомому замогильному голосу.
Впалые глаза шустро забегали по комнате, изучая накалившуюся обстановку. Крючковатые пальцы левой руки, через тонкую кожу которой просвечивали вены, сжимали деревянную палку так крепко, что, казалось, она вот-вот треснет: настолько сухо было дерево, и настолько сильны пальцы. Ноги шарканьем резали слух, но Арлина посчитала, что лучше оглохнуть, чем остаться один на один с Ярисом ещё раз.
– Чего забыл, дед? – Ярис неохотно оторвал руку от талии Арлины, взял бутылку и отхлебнул прямо из горла. – Не видишь, мы заняты.
– Пришёл пожелать своей женушке приятных снов и исполнить супружеский долг, а тут, смотрю, на мою кобылку уже не только глаз, но и руки положили.
Остолбенели оба: и выплюнувший мутное вино Ярис, и залившаяся краской Арлина.
– Оседлать решил? – Старик ткнул Яриса палкой в спину, и тот тут же отдёрнул от Арлины вторую руку. – А ты тоже хороша! Ноги бы хоть прикрыла. Бесстыдница! Изменить мне удумала?
– П-постойте, – теперь пришла очередь Яриса заикаться, – так вы оба… ты и он…
– Взял её девицей уже порченой, бестолковой и ничему не ученой, а она мне такие кренделя ногами выделывает!
– Ты и он... – Ярис попятился к дверям, тыча пальцем попеременно то в старика, то в девушку.
– Кольцо видел? – старик сграбастал кисть Арлины и сунул чуть ли ни под нос Ярису. – Чай, медовый месяц у нас. Шуруй живее и пойло своё забери. Оно несвежее.
Ярис заводил бровями, нащупал позади себя дверь, распахнул её и нырнул в тёмный коридор, а оттуда тут же загромыхал сапогами по лестнице.
– И не благодари, – отмахнулся старик, как только Арлина приоткрыла рот, чтобы что-то сказать.
Со всего размаха плюхнувшись на скрипучую кровать, старикашка скинул с себя измазанные в грязи башмаки и вытянулся во весь рост, поглаживая бороду и уставившись в потолок.
– Если ты ещё раз позволишь себе нечто подобное… – начала Арлина, но старик тут же оборвал её на полуслове.
– А если не позволю, то жених тебя получит товаром уже далеко не первой свежести. Не знаешь, что это такое? Спроси у отца, он поведает тебе о том, какова разница между товаром свежим и порченным.
Арлина прикусила губу.
– А теперь туши свечу и ложишь. Вставать нам рано.
– Ты занял всю кровать, – фыркнула Арлина. – Ты же не думаешь, что я лягу с тобой.
– И не мечтай, – ответил старик. – Расстели мой плащ на полу – там и ложись. Мыши, если и будут ночью бегать, то тебя не тронут.
– А если…
– Спи, – отрезал старик, отвернулся к стене и захрапел.
Задув свечу, Арлина села на плащ. Долго так сидела, уставившись в темноту. Но сон одержал верх, а спину ломило так, что просто необходимо было лечь.
Спать на полу на удивление оказалось приятно. Не жёстко, как поначалу подозревала Арлина, не холодно, а наоборот мягко и тепло. Будто сотня перин была под спиной, успокаивающих, убаюкивающих и рассеивающих неприятные мысли.
