– Не думаю, что в Совете восприняли произошедшее с вашей дочерью позором, милорд. – спокойно отвечал второй голос. – Тайернак известен взбалмошным характером. От его поведения никто не ожидает ничего серьёзного. Он весь в отца.
– Но в этот раз я долго терпеть не намерен. Пусть сделает хоть одну ошибку, и я лишу его всего.
– Совет поддержит?
– Добрая половина Совета его ненавидит и будет только рада, если мы от него избавимся. Терпеть его высокомерие, легкомыслие и пренебрежение правилами уж нет больше сил. Он приютил эту девку далеко не из жалости, нет. Развлечётся с ней и выбросит на улицу.
Не в силах более терпеть, Арлина ступила из тени на свет и звонко выплеснула:
– Как вы смеете обижать пожилого человека? Он с вами одних лет, а, возможно, и старше вас, а вы ведёте себя, как мальчишка, сыпя оскорблениями.
Раверинус вмиг умолк и со скверно скрываемым любопытством уставился на девушку.
– Кто такая и зачем явилась? Если по поводу вакантного места полотёрки, то мы уже приняли работницу.
– У меня у самой в доме две полотёрки, – холодно отвечала Арлина, – а скоро будет целый дворец прислуги.
– Оно и видно, – хмыкнул Квирл, блуждая взглядом по обноскам на теле.
– Я ищу лорда Тайернака, хозяина Смоляных гор. Он говорил искать его тут, но вместо доброй души человека, готового безвозмездно помочь, я вижу только двух завистников его знаний и умений, сплетничающих, словно тётки, торгующие дынями на базаре, полном мух.
Раверинус рассмеялся.
– Вот оно что. Так ты и есть та девица, которая у Тайернака нынче на побегушках и в подмастерьях.
– Выдумки всё это. Не на побегушках я и в ученицы не набивалась. Я попросила помочь – милорд согласился и ничего взамен не просит.
Квирл подошёл к девушке и осмотрел её со всех сторон так, словно решал, делать ставку на эту кобылицу в забеге или обождать в сторонке, а затем спросил:
– Позвольте полюбопытствовать, забавное дитя, а зачем вам нужен эликсир жизни? Кого вы хотите вернуть из царства смерти? Любимую кошку?
– Любимого человека! – страстно выпалила Арлина, и щёки стали ярче малины.
– Если все ринутся оживлять дорогих сердцу людей, то никто умирать не будет, – развел руками верховный маг. – Равновесие сил нарушится, и мир получит страшную катастрофу. Неизвестно, что хуже, смерть ли простого пастуха или крах всего света.
– Мой жених не пастух, а принц!
– Хоть сам верховный маг, – ухмыльнулся Раверинус. – Все мы смертны, и никому из нас не дозволено вмешиваться ход событий, уготованных судьбой. Ваш обожаемый Тайернак был здесь и уже получил выговор за помощь вам. Если он не сдержит слово – его ждёт печальное будущее.
– Какой же вы чёрствый! – Арлина была готова рыдать от отчаяния. – Сухарь, провалявшийся год под лавкой, и тот мягче будет. Лорд Тайернак внял моим просьбам, согласился подсказать, помочь изготовить эликсир. У него доброе сердце, а у вас…
– Поди-ка сюда, эксперт по сердцам. – Знакомый каркающий голос заставил Арлину радостно выдохнуть, а Раверинуса презрительно ухмыльнуться.
Тайернак медленно подошёл к девушке, ручкой трости схватил её за предплечье, силой развернул и подтолкнул в сторону лестницы.
– Шуруй на улицу и сразу в повозку. Я все улицы обошёл, искал тебя. Говорил же, в Тупиковый проезд и обратно. А ты где полдня шастала?
Арлина обиженно поджала губы.
– Я вас защищала, а вы тоже ещё тот сухарь, если на меня рычите.
– Иди-иди, – пшикнул старик на девушку, – не пугай важных людей. Извините её, магистр Квирл.
– Ничего-ничего, – махнул рукой Раверинус, еле сдерживая смех. – Это было даже забавно.
Когда шум колёс удаляющейся повозки стих за окнами, а одетая во всё чёрное служанка принесла в кабинет верховного мага поднос с бокалом белого вина и тарелкой тонко нарезанного сыра, Квирл плотно задёрнул шторы, отослал вытащенные из шкафов книги на место и, отхлебнув из бокала, обратился к прибиравшему свитки и карты лакею:
– А знаешь, Галвин, я сейчас, возможно, скажу страшную вещь, но она мне понравилась. Я видел всех его пассий и больше всего сожалею, что среди них затесалась и моя дочь, но эта девушка… Настоящий бриллиант в его коллекции, ты не находишь?
Лакей равнодушно пожал плечами и сунул последний свиток в тубу.
– И что они только в нём находят? – насмешливым тоном и в никуда задал вопрос верховный маг и откусил ноздреватый сыр.
Глава 13. На грани
– Коровяк лунный! – громко провозгласил Грибо после того, как помусолил длинный коготь на лапе и перевернул несколько страниц «Справочника лекарственных и не только растений». – Произрастает в западных широтах, любит тень и сырость, достигает высоты в десять футов при том, что средняя высота растения колеблется между пятью и семью футами.
– Очень занимательно, – промычал Тайернак, снимая с огня маленькую серую колбочку и выливая её содержимое в рюмку высотой с напёрсток.
– Никогда ещё читать справочник не было так скучно, – вздохнула Арлина и провела пальцем по пыльному столу. – А вы точно не бросите меня обучать? – девушка сделала попытку сменить неинтересную тему и выпытать ответы на вопросы, которые не давали ей покоя с момента, как повозка отъехала от дверей клуба «Махаон».
– Мы с тобой заключили договор, или ты уже забыла?
Тайернак склонился над содержимым рюмки, которое попеременно принимало то малиновый, то синий цвет.
– Но тот важный господин говорил, что за помощь мне вы многим рискуете.
– И что теперь? – Старик выпрямился. – Ради моей безопасности ты наплюёшь на своего драгоценного королька? Или кто он там по положению и званию?
– Вот ещё, – услышав грубый ответ, Арлина мигом пожалела, что проявила сострадание к старику. – Если вам ваша судьба безразлична, то мне и подавно. Что прикажите делать сегодня? Опять варить плющ?
– Ты слушай лучше, что читает Грибо, – отрезал колдун. – Глядишь, чего полезного для себя узнаешь.
Тайернак подул на своё творение, затем аккуратно взял большим и указательным пальцами напёрсток и в одно мгновенье осушил его.
Арлину передёрнуло.
– Что за гадость вы варите! Я краем глаза видела, как вы сунули в колбу дохлого муравья.
– Во-первых, это был не муравей, а палочка разнотравника. Во-вторых…
– Листья коровяка тонкие и вытянутые…
Грибо продолжал таким монотонным профессорским голосом, что Арлина не выдержала и прыснула со смеха. «Ему бы пенсне Пакстона на нос нацепить, – осенила девушку мысль, – и их двоих будет не отличить друг от друга».
