Он сидел очень долго, так и не сомкнув глаз. Смотрел в никуда, изредка хмуря и без того морщинистый лоб. А когда за окном забрезжил рассвет, поднялся, подошёл к изголовью кровати и склонился над Арлиной. Та спала крепко. Дыхание было ровным, а кожа столь свежей и нежной, что старик не удержался и провёл по щеке тыльной стороной ладони. Сухие девичьи губы в ответ слегка приоткрылись, словно надеялись на каплю живительной влаги или что-то ещё.
В кувшине оставалась вода. Тайернак смочил свои пальцы и осторожно, едва касаясь и боясь сделать неосторожное или резкое движение, провёл ими по бледным губам Арлины. Прохладные капли тут же проникли в сухие трещинки, но губам было мало.
Старик склонился над девушкой так низко, что смог ощутить её легкое дыхание на своей щеке. Грудь, прикрытая одеялом, волнительно вздымалась, а пальцы начинали теплеть. Взяв руку девушки в свои, Тайернак приложил её к своим губам, а затем бережно опустил обратно.
Медленно подавшись назад, он распрямился, взял трость и сжал её так крепко, что та была готова захрустеть. А после тихонько вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.
Глава 14. In vino veritas
В комнате было прохладно и сильно пахло фиалками. Арлина любила эти нежные цветы; они напоминали о детстве. Растут в низине, куда редко заглядывает солнце, а ступишь ненароком – так под ногами хлябает. Но откуда им взяться здесь, в каменной комнате, где ни травы, ни земли, ни свежести мокрых листьев?
Девушка приподнялась на локте и тут же упала обратно на подушки, тяжело дыша и силясь припомнить события прошлой ночи. От стыда закрыла глаза и провела рукой по мокрому лбу. Как же неловко! Как теперь ему в глаза смотреть? Хоть и старик, но всё равно мужчина...
Вздыхая и переживая, Арлина спустила ноги с кровати, встала, с грустью посмотрела на разорванную одежду, валявшуюся на полу, завернулась в покрывало и осмотрелась.
На столике у окна находилась миска с холодной водой, рядом с ней – бутылочка с непонятной жидкостью и баночка с мазью. Арлина отвернула крышку и вдохнула нежный аромат фиалок. Так вот откуда запах.
Стоявшее ранее у окна кресло теперь почему-то пододвинули к кровати. Через его спинку было перекинуто скромное светло-серое платье, на манжетах и по низу отделанное неброским кружевом. Ткань была лёгкая, но плотная: именно то, что нужно в местах, где всюду сыро и холодный камень. А на сидении лежали аккуратно скрученные чёрный кожаный поясок с металлической застежкой в виде четырёхлистного клевера и светло-серая лента для волос. Но и это было ещё не всё.
Приподняв платье со спинки кресла, Арлина залилась краской. Прямо под ним лежало белоснежное бельё. Без лишних украшений и изысков, без кружев, но из тончайшего хлопка.
Скорее скинув с себя покрывало, Арлина взяла в руки новую одежду и нырнула в неё, радуясь мягким тканям. Платье мигом согрело. Лёгкое, с расклешенной юбкой, оно никогда не привлекло бы посторонних любопытных взглядов, но было тёплым и удобным.
А ещё под креслом стояли новые башмаки. С круглыми носами, на небольшом каблучке, они были Арлине впору и сидели на ноге, словно обнимали: не хлябали и не тёрли.
– Пришла в себя! Наконец-то! – радостно всплеснула руками мадам Потаж, увидев Арлину на кухне, кружащуюся в обновках. – Платье сидит отлично. Но чего-то не хватает, – кухарка смерила девушку оценивающим взглядом, – не могу понять, чего именно. Ну да кышь отсюда! Нечего тебе сегодня на кухне делать. Распоряжение милорда.
– Я догадывалась, – поникла Арлина. – Хоть хлеба на дорогу взять разрешите?
– На какую ещё дорогу? – всполошилась мадам Потаж. – О сборе корзинки с провиантом ничего сказано не было. Что я пропустила? Опять Пакстон не предупредил!
– Это не бал и не приём важного гостя, чтобы о таком объявлять. Милорд ведь распорядился, чтобы я покинула его замок, не так ли? Я слишком много всего натворила, чтобы он продолжал терпеть меня тут по доброй воле.
– Что же ты такое лопочешь? – воскликнула кухарка, смахивая крошки со стола на пол полотенцем. – Никто тебя за ворота выставлять не приказывал, иначе я уже знала бы. Пакстон только на вид, как гусь, важный, а как на кухню заглянет, сразу, как сорока-трещётка, всё разболтает. О том, чтобы тебя выгнать, и слова не было. Уж ты мне поверь!
Лицо Арлины посветлело.
– Чего тогда меня с кухни выпроваживаете? Дайте хоть стручок гороха.
– Не велено. – Кухарка развернула Арлину лицом к дверям и чуть ли не силой вытолкала в коридор. – Будешь ужинать вместе с хозяином, такова его воля. А проснулась ты и так на закатное солнце, так что ждать ужина осталось недолго. Не помрёшь с голода, коли вчера не померла.
Крыть было нечем. Волнуясь и прокручивая в голове возможные варианты начала беседы и объяснений своего вчерашнего поступка лорду Тайернаку, Арлина долго бродила по коридорам замка и сама не заметила, как добрела до кабинета.
Заглянула внутрь – никого не было. Только кресла у камина были теперь повёрнуты не к огню, а к столику, на котором вместо груды книг стояли блюда с маринованными и свежими овощами, печёной картошкой, щедро промасленной и посыпанной рубленой зеленью, а также уткой – румяной, поджаренной и пахнущей специями.
«Но без молотого чеснока», – отметила про себя Арлина, вдохнув ароматы белого и розового перцев.
От одного только вида еды сразу стало плохо: захотелось наброситься на всё, что стояло на столике, вырвать утиную ножку, вгрызться в неё зубами, а затем набить рот картошкой, всё это проглотить и облизнуться. А затем запить вином цвета чёрной смородины, булькающим в кувшине, который только что принесла в кабинет тихоня-служанка, помогающая на кухне. Принесла и зыркнула на Арлину так, словно оценивала, достойна та или нет таких почестей, как ужин с самим хозяином.
Вспомнив о Тайернаке, Арлина опять забеспокоилась. Надо бы подготовиться, чтобы не блеять и не мямлить, когда тот войдёт, а сразу с чувством, но спокойно обьяснить ему, что рвать на девушке нижнее бельё без её спроса не дозволено никому, даже почтенному старцу.
«А ничего, что он тебе жизнь спасти хотел?» – ураганом пронеслись в голове мысли. Аргумент хороший, тогда, пожалуй, вначале следует заикнуться о новом платье и поблагодарить за него. Но оно такое... невзрачное. «Радуйся, что голой бегать не надо. Платье сидит отлично. Старые штаны, из которых ты давно выросла, сильно давили в талии».
Тогда с чего начать? Может, с нейтрального? С погоды, например? Или с извинений за неудобства с коровяком? Или с восхищения способностями милорда? Последнее – беспроигрышный вариант! Спросить его, откуда он столько знает и умеет. Возможно, его научила всему его мать. Или бабка. Или ещё кто-то. Портретов на стене вон сколько – смотришь, и, кажется, все на одно лицо. Кроме одного. Вон того юноши с белыми волосами и увлечённым светлым взглядом серых глаз. «Не вздумай спрашивать, кто это, – предостерёг внутренний голос. – Вспомни, что случилось на чаепитии в салоне маркизы Штолль».