- Так за это деньги полагались? – изумленным хором вопросили барышни и переглянулись. – Как думаешь, куда потом делись?
- В Европу ездили?
- Или на противного Петьку потратили!
- А это кто? – поторопился вмешаться Митя, кивая на портрет напротив: там тоже была изображена старуха – на сей раз по настоящему древняя, а наряд ее относился ко временам и вовсе до французского нашествия. Только вот глаза… глаза были точно такими же: пронзительными, странными, и что скрывать… страшноватыми.
- А это уже ее бабочная тетушка! – сообщила одна из сестриц, кивая на первый портрет. Покосилась на сестру и снисходительно добавила. – Ну или теточная бабушка, ладно уж…
- А вот это тогда – бабочная тетушка теточной бабушки? – саркастически хмыкнул Митя, указывая на третий портрет: на сей раз дамы лет тридцати с нарумяненными щеками и густо напудренными по моде еще прошлого века волосами. Но глаза, глаза… они были одинаковы у всех трех портретов!
- Какой вы умный, Митя! – пропели сестрички: то ли издевались, то ли и впрямь…
- А у бабочной тетушки номер три тоже есть своя… - начал Митя… и тут же понял, что вопрос бессмыслен: на четвертой стене висел портрет, настолько старый, что превратился просто в почерневшую от времени доску, на которой внимательный взгляд мог различить лишь смутные контуры фигуры… но даже с него на Митю смотрели жуткие пронзительные глаза!
Ответить сестрицы не успели – совсем рядом раздался отчаянный вопль.
- Ах Боже мой! – сестрички дружно схватились за сердце. – Бежим скорее туда, Митя!
- Нет, не бежим. – Митя едва успел подхватить сестричек под руки – те дернулись как норовистые лошадки в запряжке, едва не опрокинув его на пол.
- Но Митя, вдруг там убивают? – глядя на него глазами искренними до полного неправдоподобия, вскричала одна.
- Вдруг вы можете спасти? – подхватила вторая. – Вы же герой? Все настоящие мужчины – герои!
- Я уже спасаю. Вас. Если вы туда не пойдете, вас никто и не убьет. Сразу две спасенные барышни – да, я герой. – невозмутимо согласился Митя. «С вами я точно никуда не побегу. Тем паче на невразумительные вопли».
- Каа-акой вы! – протянули сестры даже с некоторым задумчивым уважением.
- Ая-яй! – крик повторился снова. – Петька, дурак, пусти!
- Может, и правда убивают. – согласился Митя. – Глупость бывает убийственной.
- Петр Родионович, прекратите! – вскричал женский голос с легким «металлическим» акцентом, какой бывает у германцев, хорошо говорящих по-росски. – Если вы сейчас же не оставите сестру, я позову вашего отца!
- Вам, фройляйн Антония, не заступаться за эту дрянь надо, а смотреть за ней получше! – откликнулся раздраженный мужской голос. – Девчонку следует примерно отодрать за уши, чтоб не жадничала и не крала!
- Я ничего не крала, я только взяла вишни! Мама бы мне сама дала! - заверещала девчонка.
- Вот и следовало попросить маму, а не хватать! Совала свои пальцы во все подносы, испачкала платье, фу, толстая жадная свинья!
- Она бы не испачкала, если бы вы не кинулись отнимать! – возмущался женский голос. – И перестаньте оскорблять девочку!
- Сам свинья! Петька – хряк! – вопила девчонка. – Гость все не идет и не идет, что ж мне – голодать?
- Алевтина, замолчите, вы не лучше!
- Ах, так я же еще и виноват? Идем к отцу!
- Ая-яй-яй! – от вопля засвербело в ушах, раздался топот ног… и в зал с портретами ввалилась целая компания. Впереди широким шагом двигался молодой человек лет примерно двадцати в мундире уланского поручика. За ухо он волок пухлую девочку в розовом муслиновом платьице с рюшами, и впрямь смахивающую на упитанную свинку. За ними чуть не бегом мчалась гневная молодая дама, судя по строгому темному платью – гувернантка. Девчонка визжала, поручик грохотал сапогами по паркету, гувернантка вскрикивала… И вся безумная кавалькада вдруг остановилась с разбегу, словно налетев на невидимую стену. И замерла, уставившись на Митю, под руку с двумя сестричками.
- Если бы я только знал, что заставляю ждать такую милую барышню, поверьте, я б не задержался и минуты! – глядя только на девочку, поклонился Митя.
- Э-э-э… - протянул поручик. Пару раз судорожно дернул девчонку – как будто собирался оторвать компрометирующее его ухо и быстренько спрятать от глаз гостя. В ближайшую вазочку, например. И наконец отпустил.
- Ой-яяя! – девчонка схватилась за красное, словно раскаленное ухо ладонью… и с любопытством уставилась на Митю.
- Разрешите представить! – сестрички, только что поникшие и расстроенные, дружно воспряли духом. – Наш замечательный…
- …все-все замечает…
- …внимательный…
- Очень-очень внимательный!
- Старший братец Петя! И Аля, наша маленькая…
- …но кругленькая…
- Ваша младшая сестра. – перебил их дуэт Митя. Тихонько хмыкнул: количество барышень Шабельских разрасталось. К черноволосой Зинаиде, добавились не только светленькие до прозрачности Капочка и Липочка, но и рыжая как морковка, веснущатая толстушка Алевтина.
- И наша любимая Антоничка, самая-самая лучшая! – хором пропели близнецы.
- Антония Вильгельмдоттир. – пробормотала гувернантка.
- Дмитрий Меркулов. – в очередной раз поклонился Митя – ручку для целования в этот раз ему не предложили.
- Нууу… Э-э-э… А что вы здесь… Как вы… - забормотал багровый от смущения поручик. – Все на террасе…
- Мы как раз туда и шли. – объявила одна сестричка.
- Тут Аля как закричит! - округлила глаза вторая. – Митя уже бежал ее спасать!
- Он знаете, какой! Нас он вот просто сразу спас! А тут и вы пришли… Сами… - сладенько-сладенько улыбнулась брату первая сестричка.
Надо как-то научиться их различать!
- Не стоило… беспокоиться… - поручик побагровел еще больше и бросил злой взгляд сперва на младшую сестрицу, а потом и на близняшек.
«Может, не брать с них никакой выкуп за молчание? – уныло подумал Митя. - А то стану вроде «противного Петьки» - нарочно ведь меня сюда притащили, чтоб братца в дурном свете выставить».
- Пойдемте к гостям! – и гувернантка повела их через анфиладу залов.
Яркий солнечный свет ударил по глазам, на миг превращая людей за стеклянными дверями террасы в черные силуэты. Смаргивая слезы, Митя отступил в сторону, пропуская сестричек… что-то теплое на миг прижалось к его боку, его дернули за рукав, заставляя наклониться. Щекоча ухо дыханием, Алевтина прошептала:
- Вы будете со мной танцевать, Митя? А то Алеша только смеется, что я ему ноги отдавлю! Честное слово, я не отдавлю.
- Отдавишь! – прошипели двойняшки. – А танцевать он с нами будет, правда, Митя? – и не дожидаясь ответа, схватили младшую сестренку с двух сторон и вытолкали на террасу.
