Казалось, что эту ночь я украл, забрал, не имея на нее права.
Интересно, каково это просыпаться вот так с Рин каждое утро? Засыпать каждую ночь, смотреть на растрепанную, сонную, теплую… только, поднявшуюся из нашей постели? Выходящую из душа? Ловить в коридорах огромного дворца в Омбре, спешить к ней с бесконечных совещаний?
Я улыбнулся и зажмурился крепче, наслаждаясь рассветом и ощущением Катарин рядом. Так должно было быть с самого начала, так будет впредь.
Равен проснулась еще через несколько оборотов. Зашевелилась, завозилась, вырывая меня из сладкой дремы и блаженной неги, заворочалась, а потом вдруг застыла и шумно, но коротко выдохнула, будто подавилась воздухом.
Я не торопился открывать глаза, прислушивался и к сбившемуся дыханию, и к явно торопливым, но осторожным движениям. Она осторожно выскользнула из моих рук, села, снова завозилась.
А потом все вдруг стихло, Рин замерла и даже дыхание стало теперь едва слышным, почти неразличимым за моими собственными ударами сердца. Я волновался, как мальчишка, кишки вдруг скрутило тугим узлом, что-то натягивалось и рвалось внутри. А в комнате царила тишина. Натянутая и тревожащая, будто воздух наполнился озоном, будто вот-вот вспыхнет.
Рин смотрела на меня. Долго, пристально, в полной тишине, не двигаясь и не дыша.
А через несколько вдохов рядом прогнулся матрас, запах Равен стал плотнее и гуще, по лицу скользнула тень.
Я открыл глаза, когда ощутил, как кончики ее волос скользнули по моей груди, когда ощутил дыхание на собственном подбородке, почувствовал прикосновение ее тени. Потому что просто больше не мог держать глаза закрытыми.
Вдох, ровно один удар сердца, на который Катарин застыла, застигнутая врасплох надо мной, нервно дернулась синяя жилка на изящной шее, расширился зрачок. И снова тишина, почти колючая, битым стеклом по нервам.
- Алистер, - прошептала Рин едва слышно, будто не веря.
Еще один вдох и еще один удар сердца.
И Катарин спешно одернула руку от моего лица, отпрянула, запутавшись в легком одеяле и перекрутившейся за ночь рубашке, оказалась на другой стороне кровати.
И я понял не по этому испуганно-недоверчивому «Алистер», понял по изменившемуся взгляду, по частящей на шее жилке, по искусанным губам, что она вспомнила, наконец-то узнала меня. Она смотрела теперь по-другому, совершенно не так, как до этого. От ее взгляда скреблось, выло и скулило что-то внутри.
Еще один вдох.
И Рин все же соскочила с постели, одернула раздраженно одежду, румянец залил щеки, шею, пальцы нервно сжали измятый край рубашки, натягивая ее. Миг, и ее взгляд изменился.
- Что вы делаете в моей кровати, лорд-наместник? – и пусть теневая и старалась звучать строго и раздраженно, пусть ей почти удалось взять себя в руки. Я не собирался давать Рин ни шанса, не в этот раз.
- Прекрати, - покачал головой, переворачиваясь на бок, следя за каждым ее движением. – Я знаю, что ты вспомнила.
- Вспомнила что? Не понимаю, о чем вы, наместник, - пожала она плечами. Слишком нервно, слишком резко для Катарин Равен, совершенно на нее не похоже. – А сейчас я хочу, чтобы вы покинули мою спальню, - она так резко вздернула свой хорошенький острый подбородок, что волосы скользнули за спину.
- Анна, не выйдет, - снова покачал головой.
- Да как вы…
Пока она наигранно возмущалась и пыталась найти выход, осознать и обдумать все то, что только что произошло, моя Основная скользнула к теневой и толкнула ко мне. Прямо в руки.
- Алистер Инивурский, что ты думаешь ты делаешь? – прозвучало гневное шипение, а потом маленький кулачок ткнулся мне в бок. Не больно, но неожиданно. Кажется, кто-то спросонья забыл, что у нее тоже есть тени. Рин безуспешно пыталась сдуть волосы, упавшие на лицо, приподняться или просто откатиться, но я держал крепко.
- Для начала, доброе утро, Катарин.
- Отпусти меня, – тверже повторила девчонка, дергаясь всем телом. Все еще растрепанная со сна, с легким румянцем на щеках, с сонной поволокой во взгляде, крылья тонкого носа нервно подрагивали, губы влажно блестели, в вороте распахнувшейся и опять перекрутившейся рубашки соблазнительно виднелись кукольные ключицы. Как будто и не было очередного обморока, как будто и не было капель крови на подбородке, тонкого неподвижного тела посреди гостиной, чуть не заставившего меня рехнуться в первые мгновения.
- Как ты вообще оказался в моем доме? В моей кровати? Что ты тут забыл?!
- Тебя, - просто улыбнулся, и не удержавшись потерся носом о нежную кожу щеки.
Катарин нахмурилась сильнее, прикусила на миг губу, оставляя влажный след, подалась чуть ближе, явно собираясь что-то сказать, но…
- Не помню, чтобы просила тебя об этом, теневой! – фыркнула Равен.
…то ли от того, что она была сейчас так близко, то ли от того, что просто была со мной в одной кровати, то ли от того, что я не слышал в ее голосе настоящей злости, а лишь растерянность, мне сорвало голову, снесло все напускное и наигранно-благородное, швырнув к ногам Катарин оголенные инстинкты и желания.
Да пошло оно все…
Я подался к Рин, подмял ее под себя и набросился на губы, не желая слушать протестов, не в состоянии устоять. Да кто бы мог устоять? Кто в здравом уме смог бы противиться такому искушению? Как мог противиться ему сумасшедший наместник?
- Отвали! – рыкнула девчонка, вырываясь, приподнимаясь на локтях. Губы сжаты в тонкую линию, дыхание частое, вот только… в глазах тлеет желание, не уступающее моему по силе, вот только оттолкнуть не торопится. И все темнее, и темнее становится взгляд.
- Врушка, - пророкотал я снова подаваясь вперед. – Водила меня за нос так долго, - пальцы скользили по обнаженной ноге будто сами собой, я с удовольствием отмечал мурашки, проступившие на нежной коже от моих прикосновений, - притворялась тем, кем не являешься, пряталась от меня, - моя рука скользнула выше, Равен шумно сглотнула, облизала губы, глаза стали еще темнее. - И сбежала на край света.
- Надо было бежать еще дальше, - через несколько вдохов тишины прямо мне в рот. Катарин сама подалась навстречу с тихим стоном. Скользнула языком по губам, проникла в рот, тонкие пальцы зарылись в волосы.
И все вопросы, сомнения, проблемы вымело из моей головы. Рычание все-таки вырвалось из груди. Глухое и низкое, голодное, как будто чужое, рука скользнула еще выше, по бедру, на талию. Текла по венам кислота.
Рин притянула меня еще ближе, сплетая наши языки, скользнула рукой по шее, провела по плечам, легко царапая ногтями, выдирая из глотки очередной глухой рык. Во рту удлинились клыки, казалось, что я еще никогда не был так близок к пропасти.
Знакомый запах окутал и заменил воздух, терпкая сладость фруктов взорвалась и растеклась во рту. Я готов был сожрать ее, проглотить. Желание затмило собой все в один миг. Дернуло, прострелило и полностью подчинило себе.
