Обадайя успокоился, поняв с облегчением, что это всего лишь танец! Какая радость, господи! А потом вдруг учитель взял особенно громкую ноту, и рука ученика метнула в гостью топор, — только потому, что она первой метнула топор в него! Улва поймала топор, Оби поймал тоже, припляс, присяд, пируэт, ещё два топора устремились навстречу друг другу.
Под пение и ретивую игру виолы танцоры кружились по двору в танце, постоянно храня расстояние и метая друг в друга топоры. Улва хохотала и подпевала, с хлопком ловя за топорища свою смерть, посылая в полёт смерть Оби, тот же трепетал в ужасе, но продолжал танцевать, ибо боялся, что, сбившись с ритма, либо погибнет, либо обагрит руки кровью. Музыка ускорялась, песня звучало всё более лихо, учитель увлёкся не на шутку, увлеклась и северянка. Топоры летали, сверкая лезвиями, ритм нарастал, отрок едва дышал. Ещё чуть-чуть, ещё немного и он упустит свой…
На высокой ноте виола замолчала.
— Великолепие! — бушевал учитель, вскочив, радостный и буйный настолько, что выдыхал пар. — Молодец, ученик, я ни на мгновение не сомневался, что ты справишься! Все за стол! За стол!
Они продолжили праздновать пузо, а когда совсем стемнело и застолье окончилось, посуда сама собой полетела в дом, на кухню.
— Ванна должна быть готова. Ступай Улва с Оры.
— Чего? — Она была сыта и ленива. Так сытно не ела, пожалуй, с тех пор, как покинула дом.
— Таков закон гостеприимства, Улва с Оры, — сказал седовласый уверенно, — накормить, напить, помыть и спать уложить. Так древние боги велели встречать гостей и древнее закона нет на свете этом. Поэтому ступай, соскобли с себя грязь, а потом наверх, в спальню для гостей. Завтра по утру Оби отвезёт тебя обратно.
— Пожалуй, откажусь. Сейчас встану и сама…
— Ходить ночью через лес нельзя, таков закон Ладосара. А завтра с утра полетишь на спине торгаста.
Подумав немного, северянка хмыкнула и пошла в дом. Майрон остался наедине с учеником, в его руках появились медвежьи клыки, когти, какие-то бусинки, нитки.
— Прости, что подверг тебя такому испытанию, ученик.
Оби сел рядом слегка ссутулившись.
— Она очень славная, но я не понимаю, почему вы попросили пригласить к нам в гости именно её?
Вздох.
— Из всех людей, свалившихся на наши головы, Оби, всего четверо представляют какой-то интерес. Я рассказывал тебе, как путешествовал на Ору? Рассказывал. С тех пор я помню и конани Йофрид, и двух её шаманок. Для меня они не тайна, хотя я сделался тайной для них, будучи забытым. А вот Улва, ставшая первой воительницей в столь юном возрасте, показалась интересной. Как она тебе?
Отрок вытянул губы трубочкой, обстоятельно размышляя.
— Я чувствую её гнев. В ней очень много гнева, учитель. Но это не худшее. Внутри неё большая пустота.
Руки Майрона замерли ненадолго, потом вернулись к работе и быстро её завершили.
— Держи.
Оби принял законченное ожерелье из клыков и когтей медведя.
— Завтра, когда отвезёшь нашу гостью, подаришь ей это. Таким образом обычаи гостеприимства будут соблюдены полностью.
— Нельзя отпускать гостей без подарков, я помню, учитель.
— Ты у меня молодец. Надо бы послать в поселение вестового духа, а то заволновались там, наверное, уже. Ну всё, иди.
Оставшись в одиночестве, седовласый призвал к себе одно из духов, живших в домиках на ветвях, прошептал ему послание и нематериальная сущность унеслась на восток.
Положив мимика-шляпу на стол, Майрон Синда запустил пальцы в сальные волосы, провёл по скальпу, разогнал там кровь. Раскурил трубку и задумался над тем, что только что услышал:
Взгляд Обадайи был способен проникать глубоко в души людей, видеть в них разное. Ни мыслей, ни побуждений юнец не воспринимал, увы, но суть душ объять пониманием мог, и учитель это дарование считал воистину исключительным. Вздох. Вот, значит, что у девчонки внутри? Гнев и пустота?
Глава 16
День 15 йула месяца года 1650 Этой Эпохи, графство Хайбордан, королевство Ривен.
Хайбордан — это лес, а лес — это Хайбордан.
Пределы графства покрывала древняя как мир пуща, с которой люди воевали веками. Около десяти лет назад по приказу короля началось строительство нового флота на севере, а также возведение сотен крепостей вдоль всей границы с Дикой землёй. Понадобились огромные запасы древесины, и кто кроме хайбординов, рождавшихся с топорами в руках, мог удовлетворить эту нужду? Для графства настало изобилие, лесопилки поднимались как грибы после дождя, богатство домена и народа росло. Но за всяким изобилием приходит упадок, ибо всё в мире должно хранить равновесие.
Люди били пущу так жадно, что растревожили множество существ, коих тревожить не следовало. Некоторые ушли искать новые логовища в Дикоземье, но многие иные встали на защиту своих владений. Ещё до того, как нашествие чудовищ сломало вековой уклад всего Вестеррайха, в Хайбордане с ними уже воевали.
«Дел для охотника в этих местах предостаточно,» — думала Райла, надеясь подзаработать, когда из всех дорог выбирала юго-восточную. Она явилась в край непроходимых лесов и высоких холмов, но разочаровалась вскоре. Доски объявлений на площадях и в трактирах не могли предложить ничего кроме призывов на сезонные работы и объявлений купли-продажи. Оказалось, хайбордины, — что вилланы, что лесорубы, — издревле привыкли решать разногласия с нечистью своими силами. Они являлись простыми смертными, однако их было много, они были суровы и всегда опирались друг на друга. Иначе в тех землях выживать не получалось.
Порой из чащоб выползало нечто, с чем люди всё-таки не могли управиться. Но тогда они слали крик о помощи и даже часто доживали до её прихода. Академия Ривена, волшебная школа страны, несла повинность перед королевской властью, и была обязаны рассылать своих волшебников во все земли дабы противостоять необычным угрозам. А в последние годы на войну с нечистью вышел ещё и Порубежный Легион. Что он такое Райла долго не могла выяснить, поняла только, что хайбордины испытывали к нему большое уважение.
Она отправилась в глубь графства, ещё на что-то надеясь.
Дорога петляла в подножьях огромных, поросших лесом холмов, перекидывалась по мостам через реки, и огибала следы древних цивилизаций, некогда существовавших в той земле. Издали охотница видела руины городов, почти ушедшие в землю, могильники, каменные спирали, выложенные на склонах гигантскими плитами. Каждая деревенька щетинилась частоколом и имела свой ров с земляным валом, ворота даже днём были закрыты. Проезжая мимо одной лесопилки, бывшая наёмница приняла её за военный форт.
Над вековыми деревьями стали показываться Персты. Так местные называли торчавшие из земли скальные столпы необъятной толщины, походившие на пальцы. То тут, то там они указывали в летнее небо, иные гиганты достигали пяти сотен шагов
[60] в высоту и вгоняли в дрожь своей громадностью.
