Рив помнил день, когда она только появилась, помнил спустя почти двадцать лет. Они с Эммой тогда забрались в пределы заброшенной крепости Га-Нор, — две глупые мухи, явившиеся на ужин к пауку. Как же он оплошал, как же он подвёл и себя, и свою самую первую ученицу. Те события долго преследовали Майрона во снах, а днями он размышлял о их связи со многими последовавшими делами. Когда им с Эммой удалось избежать гибели, над миром промчалась Дикая Охота. И, разумеется, комета, красный слизень на тёмном полотне ночи. Именно тогда всё и стало медленно ломаться, дурные знамения приходили в мир одно за другим, развязывались войны, рушились магические школы, а комета всё ползла, отращивая длинный хвост. Почти двадцать лет…
От чувства своей близости к этой тревожной страннице ему сделалось особенно жутко и Майрон опустил глаза. Сразу нашлась на чёрном теле Ладосара точка света, которой раньше не было, — Нюттхаус. Дочери Оры наконец почувствовали себя дома, а от кого прятаться в родных стенах?
С тех пор как он позволил им считать Ладосар своей землёй, северянки наконец дали имя поселению, стали понемногу отстраиваться. Они избавлялись от времянок и возводили дома на высоких каменных фундаментах, поддерживаемые деревянными колоннами. Пока что строительство шло медленно, однако женщины были упорны и трудолюбивы. Каждый день с утра до вечера, сушился и обрабатывался лес, добывался камень. Благо, инструменты им подарил Майрон, и тролли помогали в меру сил.
Торгаст заложил круг над крышами Нюттхауса, небо пахло дымом и домашним теплом. Он опустился в середине поселения и неспешно прошёлся к чертогу конани, где стояла единственная на весь остров коновязь. Обитатели Нюттхауса кланялись тёмному человеку больше оттого, что не могли иначе, — каждый раз, когда он являлся к ним, в сердцах людей шевелилась тревога. Майрон Синда понимал эти чувства, эту нарождавшуюся нелюбовь. Для ориек он всё ещё олицетворял власть, которая могла быть смертоносно жестокой и необоримой. Лучше бы поскорее женился на Йофрид и тем самым принял их под свою защиту в соответствии с древним укладом. Или сгинул навсегда.
Чертог конани был первым, который они построили, — большой деревянный дом с острой крышей, вроде тех, что были нужны в заснеженных землях. Деревянная черепица напоминала чешую, резные причелины изображали волны, коньки — волчьи головы, а на шеломе красовался морской змей с длинной изогнутой шеей.
Майрон отцепил ларец и направился к крыльцу, что стояло на резных столбах. Сторожившие хирдквинне следили за ним, не зная, как исполнять свои обязанности, преградить ли путь, поостеречься ли? Благо тёмный человек сам остановился у лестницы и велел передать весть о своём появлении. Вскоре чертог принял гостя в тёплые объятья.
Посередине залы тянулся длинный очаг, над которым истекали соком кабаньи туши, за столами трапезничали воительницы хирда; голоса и чад поднимались к отверстию дымохода высоко над поперечными схватками. Йофрид восседала в большом кресле, укрытом шкурами, а за её спиной бледными тенями стояли Бергдис и Хейдрун. Появление Майрона прервало гул бесед и насторожило взгляды, он прошёл вдоль очага, приблизился к небольшому пьедесталу. Живой капюшон соскользнул на плечи. Тёмный человек отметил про себя, сколь подходила конани властная поза и орлиный взор с высоты.
— Доброго здравия, — молвил он, — я к тебе с подарками.
— Что ты, не стоит, — ответила Йофрид, открыто любуясь статным гостем. Она уже почти привыкла к его лицу, на счастье, от прежнего в памяти осталось не так уж и много.
— Прежде всего хочу передать тебе поклон и слова беззаветной любви от дочери нашей, которая скучает.
— Нашей дочери легче язык себе откусить, чем послать такую весть.
— Виновен, виновен. Прошу, удали ненужные уши, я хочу рассказать нечто очень важное сейчас.
Йофрид кивнула, отпуская хирдквинне, однако шаманки остались рядом, как полагалось советницам. Майрон не был против. Он поставил ларец на пол, открыл его и достал деревянную статуэтку. То была тонкая работа, существо выглядело как живое… одинаково обольстительное и отталкивающее. Тело молодой женщины с головой и ногами козы. Она сидела на коленях спиной к созерцателю вполоборота, смотрела через плечо, таинственная, древняя, опасная.
— Это Эгге, — представил Майрон статуэтку, — богиня лесов, покровительница дикого зверя. Фериния осталась на Оре, сменятся поколения прежде чем вы сможете укрепить культ на чужбине и рассчитывать хоть на что-то. Посему я решил, что вам понадобится защитник здесь. Эгге обитает за южным проливом, ей нужно всего ничего чтобы полюбить новых детей и оказать им покровительство. Только человеческой крови не давайте, это её испортит.
Майрон ожидал, что его непрошенное предложение вызовет хоть какое-то волнение в орийках, что они пожелают явить верность богине своих предков. Но язычники оказались не таковы, — боги нужны для пользы, их можно и нужно менять, если того требует жизнь. Шаманки приблизились чтобы забрать статуэтку.
— Мы переговорим с этой Эгге, — прошипела Хейдрун.
— И попытаемся сойтись в цене, — продолжила Бергдис.
Йофрид рассмеялась в голос, заливисто, гортанно.
— Гюддом-Ои! — провозгласила она. — Отныне буду только так тебя звать!
— «Дарящий Богов», — хмыкнул тёмный человек. — Богами мои дары не ограничиваются. Для тебя тоже кое-что припасено.
Следом за статуэткой он достал из ларца длинный футляр полированного дерева. Крышка крепилась к нему не петлями, а парой упругих скоб по бокам, убрав которые, Майрон Синда показал женщине десять выемок в сером бархате. Каждую выемку занимала кукла, укрытая серой же тканью.
— Какие милые игрушки, — произнесла Йофрид растеряно.
— Да, очень, очень милые. Возьми.
Северянка, всё ещё не понимая, достала одну из кукол, откинула серую тряпицу, которая оказалась сшитым по размеру плащом. Под тканью оказалось было металлическое тело, скелетообразное, тонкая работа, непонятная, но красивая.
— Это что, оружие у него? Какие маленькие ножи…
— Маленькие ножи, — Майрон забрал игрушку, поднёс к губам, шепнул что-то и просто отшвырнул её прочь.
Кукла стала расти на глазах, она позвякивала, шевелила конечностями, а став размером с человека, поднялась и замерла в коленопреклонённой позе.
— Приказывай, создатель, — раздался голос откуда-то из-под плаща.
— Командир, отныне ты и весь твой отряд переходишь во владение этой женщины. Вы будете подчиняться только её приказам, защищать её жизнь как мою. Подтверди получение приказа.
— Подтверждаю, создатель. Приказывай, госпожа.
Йофрид следила за марионеточным големом со всё росшим удивлением. Для неё такое было диковинкой.
— Неживое наделено духом?
Ему понравилось, как широко распахнулись её глаза, как приоткрылся рот грозной северной владычицы.
— Неживое наделено подобием разума и только. Я создал их во время войны, — сказал Майрон не без гордости, — Магоборцы-загонщики. Эти големы сражались против волшебников, но могут выступить и против людей, против кого угодно. Надеюсь, они сослужат тебе добрую службу.
