— Мне опять начали сниться тревожные сны, — сказала Самшит, — как когда мы гостили в Вадаэнтире.
Огненные Змейки, удостоенные чести сидеть за одним столом со своей госпожой, стали обеспокоенно переглядываться. Много недель назад они несли дозор у ложа первожрицы, которая восстанавливалась после явления чуда. Поначалу матушка хорошо спала, набираясь сил, но позже её сон сделался тревожным и прерывистым.
— И это опять… оно? — осторожно спросила Нтанда.
— Да. Я вижу во сне пророчества Ирэлан.
Змейки все как одна приложили пальцы ко лбам, шепча краткие молитвы, — эта новость поразила их суеверным страхом.
— Вы думаете… последние дни близки?
— Я думаю, нам нужно поторапливаться, — ответила Самшит. — Пылающий не будет ждать вечно.
Это объяснение показалось всем понятным и правильным, воительницы удовлетворились мыслями о том, что самое худшее можно отсрочить, или вовсе избежать его, приложив усилия. Иллюзия власти над своим будущим всегда успокаивала хрупкие умы смертных.
Вдруг Самшит стало не по себе, её прекрасный лик исказился гримасой отвращения, дева поднялась, хватаясь за живот и грозя исторгнуть обратно то немногое, что смогла съесть.
— Матушка?!
— Он близко. Белый орк.
Змейки поднялись и взялись за оружие, которое всегда было рядом, надели шлемы. Но что делать дальше? Если опасность шла сверху, защитники оказывались в особенно уязвимом положении.
— Совсем близко, — произнесла Самшит, — господи, я успела так хорошо отвыкнуть от этой твари!
Перед каждой из двух дверей, ведших в трапезную, встал один из Пламерожденных, чьи кристаллы уже пульсировали, наливаясь силой; третий был рядом с первожрицей. Наконец, одна из дверей открылась и стальные клювы стрел нацелились в лицо Хиасу.
— Я громко топотал, спускаясь? — спросил он. — Матушка?
— У меня такое чувство, что эта тварь где-то рядом.
— Белый орк? Это правда. Существо, которое я предпочёл бы видеть мёртвым, уже внутри дома. Оно пришло с нами.
— С кем?
— Со мной и с господином Сирли.
Услышав заветное имя, дева сбросила всё, тяготевшее над ней, ожила, её нежные губы приоткрылись, в глазах блеснуло ожидание. Он вошёл.
В дни перед своим исчезновением одноглазый наёмник уже давно не брился, отпустил щетину, он выглядел усталым и измученным от долгого безделья, носил доспехи, изодранные на спине и вообще казался несчастным, хотя старался не показывать этого. Что-то сильно переменилось за прошедшее время, — Кельвин словно только что покинул цирюльника, сбросил десяток лет, развёл плечи, выпрямил спину и новые доспехи выглядели на нём очень красиво. Кожаные, со вставками из кольчужной сетки, спицами жёсткости, ремешками, усиленными стальной нитью и застёжками полированной бронзы, украшенными ликами гномьих предков. Из-за спины наёмника выглядывали рукоятки новых мечей, — тоже гномьей работы, украшенных древними как мир орнаментами. Этот воин был из тех, кого возраст делал только красивее, только желаннее для любой женщины, способной видеть настоящую мужественность.
— Кельвин.
— Госпожа моя.
— Нашёл его в мастерской одного неплохого оружейника, где господин Сирли жил, пока целая артель кузнецов и кожевенников правила доспехи по его мерке. Простите, что говорю о вас, будто не при вас.
— Я не жил там, — сказал наёмник, не сводя единственного глаза с Самшит, — только отдыхал. А в остальное время искал это вот чучело, язви его душу.
Вслед за Кельвином, низко пригибаясь, в трапезную протиснулся Маргу. Белый орк был также огромен, пугающ… а ещё весьма грязен и распространял отвратительное зловонье.
— Он будто из стоков вылез, — молвила Самшит, к которой возвращалась тошнота.
— Именно оттуда и вылез, госпожа моя. В день нашей с вами… беседы, мой брат по оружию пропал без вести. Потребовалось время, чтобы выследить его. Маргу нашёл проход в стоки и лазал по сети тоннелей, прорезанных гномами, он даже добрался до подземной реки.
— Но зачем?
— Говорит, что охотился. Если бы не фермеры, которые прочёсывали все подземелья в поисках твари, повадившейся таскать крыс, я, наверное, его и не нашёл бы.
Пальцы орка пришли в движение.
«Я знал, когда продолжится путь. Я не потерялся бы и не отстал».
— Лучше иди и смой с себя всю это мерзость. Во дворе.
Чудовище ушло, облегчив судьбу всех присутствовавших. Некоторое время царила тишина, которую нарушил Хиас.
— Теперь, раз все мы в сборе, матушка, пришло время рассказать, как я намерен провести вас дальше.
Брат Звездопада жестом пригласил вернуться за стол, сам не сел, да и Кельвин Сирли стоял близ него, словно и не мучила его никогда горькая неприязнь.
— Всё указывает, матушка, что спускаться на равнину нам сейчас никак нельзя. Да и прежде нельзя было. Возможно, господин Сирли смог бы незаметно провезти вас к Синрезару до распространения мора, но не теперь. И я не смогу, увы. Посему, надеюсь, вы одобрите мой план.
— Говори, брат Хиас.
— Благодарю. Итак… К западу от Прогиддара в Алукку впадает река Ступени Титана. Она берёт своё начало в Оке, — другом озере, которое находится высоко в горах. Близ Ока стоит посёлок шахтёров и то, что гномы зовут горнопромышленным комбинатом. В этом месте добывают и перерабатывают руды в готовый к употреблению металл. Комбинат принадлежит самому Горному Государю. Именно туда я и хочу вас отвести.
— Зачем? — поёжилась Нтанда. — Зачем нам выше в горы? Даже здесь околеть можно, а там снега! И как мы оттуда попадём в Синрезар?
— Не изволь беспокоиться, о прекрасная дочь юга, — ответил Хиас, заставив префекта вспыхнуть, — этот их комбинат имеет свою железноколёсную станцию. Время от времени на неё приходят поезда, куда загружаются готовые слитки. Они двигаются по колеям внутри и под горами с огромной скоростью, преодолевают сотни лиг в день.
— Это и есть твой план? — спросил Кельвин хмуро. — Известно ли тебе, сколь строго бородачи относятся к своей системе путей? Сколь тщательно охраняют поезда? Всё, что принадлежит Горному Государю — священно. Чужаков и близко не подпустят к составу.
— Справедливо, — согласился бритоголовый, — но на счастье, волею Элрога, у меня есть это.
Хиас достал из-за пазухи и положил на стол нечто, походившее на прямоугольную свинцовую скрижаль, но не целостную, а с будто набранным из отдельных рун текстом. Она была укреплена опломбированной малахитовой рамкой, не дававшей знакам утратить порядок. На пломбе красовался оттиск личного перстня-печати рекса Прогиддара.
— Наборная пайцза? — удивился наёмник. — Настоящая?
— Не сомневайтесь в могуществе господнем, — она подлинная. Просьба допускать нас до гномьих паровых машин и рекомендации высочайшего доверия, платёжеспособности. Нет ничего лучше в Кхазунгоре, чем заручиться поддержкой кого-нибудь из высшей знати дваульфари
[50]. С этим нам удастся за несколько недель достичь Охсфольдгарна, а там только с гор спуститься и до Синрезара рукой подать.
