Ну а дальше, в течение двух лет, «Полярная звезда» удвоила число дочерних лож. Преобразились масоны и качественно. Кадеты, поддержавшие Некрасова, фактически дистанцировались от партийного лидера – П.Н. Милюкова, сформировав внутри думской фракции особую группу – левых кадетов. В отличие от вождя, некрасовцы при достижении цели – отстранении Николая II – планировали добиться ее в союзе с народниками (трудовиками, эсерами) и социал-демократами (меньшевиками и большевиками), способными увлечь за собой крестьянство и рабочих на массовые протестные акции. Посему новый масонский секретарь с тремя товарищами-однопартийцами – А.М. Колюбакиным, Н.К. Волковым и В.А. Степановым – принялся активно прощупывать депутатов Думы от социал-демократов и искать молодых кандидатов среди эсеров, выборы в третью Думу бойкотировавших.
Заниматься поиском во фракции трудовой партии не требовалось, ибо ее председатель А.А. Булат состоял в ложе «Полярная звезда» с лета 1908 года. От эсеров, как мы знаем, в ней работали С.Д. Масловский и П.М. Макаров. В 1910-м в помощь им в братство приняли известного и перспективного адвоката А.Ф. Керенского. А от меньшевиков завербовали двух думцев-грузин – Н.С. Чхеидзе и Е.П. Гегечкори, и в 1911-м – видного адвоката А.Я. Гальперна. С умеренными народными социалистами (энесами) контакты налаживали старые масоны А.А. Демьянов (глава «Зари Петербурга») и П.Н. Переверзев. Кроме того, большой удачей того же 1910 года можно считать прием в ложу другого именитого адвоката – Н.Д. Соколова, знакомого со многими влиятельными большевиками.
В принципе, за два года задачу-минимум – создание на базе масонской организации центра связных от всех партий, настроенных непримиримо к Романовым – Некрасов выполнил. Теперь предстояло этот центр укрепить новыми полезными людьми и оформить структурно. Первое делалось медленно, но верно, а второе свершилось летом 1912-го в Москве на учредительном съезде. Около двадцати участников совещания (руководство плюс делегат от каждой ложи) по образцу французов назвали свое детище «Великим Востоком народов России» и образовали руководящую ложу – Верховный Совет. Слово «народов» добавили по настоянию украинских делегатов, вернее, знаменитого в будущем националиста профессора М.С. Грушевского. Генеральным секретарем Верховного Совета ВВНР Некрасов провел преданного ему Колюбакина. Очевидно, в угоду поклонникам демократической процедуры. Де-факто управлять всеми он же и продолжал, пусть и через своего протеже. Так что на допросе в НКВД в 1939-м Николай Виссарионович нисколько не лукавил, объявив непременным секретарем организации с 1910 по 1916 год себя.
Самое примечательное – основная сфера деятельности русских масонов, политических, как их охарактеризовали многие осведомленные современники, а позднее и историки, заключалась в регулярных встречах для обмена информацией. Члены лож сообщали товарищам, что случилось с ними за отчетный период. Затем секретарь или «венерабль» ложи (это зависело от того, кто реально верховодил в ней) докладывал подборку новостей в Верховный Совет, то есть Некрасову. Тот принимал ее к сведению и… ничего не предпринимал, хотя ряд масонов-ветеранов, например, С.Д. Масловский, осуждали подобную пассивность, выступая за более энергичные меры, вплоть до таких радикальных, как покушение на царя. Возможно, Некрасов и согласился бы даже на цареубийство, гарантируй оно установление в России республики. Однако, как показала история с Александром II, смертельные выстрелы в государя не влекут за собой крушения государственного строя. А русским масонам надлежало выступить так, чтобы повлекло.
К 1914 году ВВНР существенно расширился. Помимо территориальных лож возникли две новых профессиональных – литературная и думская. В последнюю вошли, разумеется, некрасовцы от левых кадетов, три меньшевика (Чхеидзе, Чхенхели А.И. и Скобелев М.И.). Керенский заменил Булата от трудовиков, партия прогрессистов откомандировала А.А. Орлова-Давыдова, А.И. Коновалова и авторитетного донского казака И.Н. Ефремова. Умеренно-правых и националистов России представлял К.П. Григорович-Барский, когда приезжал из Киева на сессии в Петербург. Верховный Совет и думская «Роза» являлись основными ложами ВВНР, которые вскоре после учредительного съезда дополнила ложа Петербургского Совета, объединившая более десятка столичных малых лож. Ею командовал секретарь Д.П. Рузский, профессор Киевского и Петербургского политехнических институтов, двоюродный брат известного генерала, сыгравшего немалую роль в отречении Николая II. Кстати, именно профессор Рузский стал наиболее энергичным оппонентом Масловского и, в конце концов, добился его «усыпления» как масона осенью 1915-го.
На втором съезде-конвенте летом 1913-го организация Некрасова утвердила текст устава, который тогда же и обнародовали в исторической монографии «Итальянские угольщики начала XIX века» под видом изложения одного из трех якобы существовавших в прошлом столетии уставов. В целом, за четыре года автономной деятельности «Великий восток народов России» превратился в структуру, достаточно сильную, чтобы опробовать теорию на практике. Благо летом 1914-го представился вполне удобный случай.
А.В. Кривошеин, фактический глава Совета министров, сформированного в том же январе, пользуясь высоким доверием к себе императора, пытался так или иначе склонить монарха к сотрудничеству с большинством Думы, а по сути – к созданию ответственного министерства. Между тем 3 июля в Петербурге забастовал Путиловский завод в знак солидарности с бакинскими нефтяниками, безуспешно требовавшими от хозяев повышения зарплаты. Социал-демократы призвали пролетариат столицы к всеобщей стачке. Уже 8 июля работу прекратило и вышло на митинги под лозунгом «Долой самодержавие!» более ста пятидесяти тысяч рабочих. Стычки с полицией постепенно перерастали в баррикадные бои в рабочих предместьях. В итоге владельцы заводов и фабрик 10 июля поспешили объявить локаут. Увольнение около ста тысяч человек подействовало успокаивающе. Волнения быстро стихли.
Примечательно, что лидер ВВНР в события предпочел не вмешиваться, хотя, несомненно, понимал, насколько ситуация благоприятна для координации действий верхов и низов. Кривошеин в течение нескольких лет обхаживал царя в поисках верного средства мирного самоустранения государя от процесса управления. Акция рабочих могла стать тем инструментом, который помог бы убедить упрямого венценосца переложить государственные заботы на думское большинство. Отечественный капитал, грезивший о том же, профинансировать такой «праздник непослушания» вряд ли б отказался. Однако в империи отсутствовала организация, способная скоординировать позиции министра-либерала, предпринимателя-буржуа и социалиста-революционера. Точнее, единственная структура, пригодная для этого, почему-то промолчала. Более того, ее предводитель в самые горячие дни противостояния путешествовал по провинции и возвращаться в столицу совсем не торопился. По свидетельству А.Ф. Керенского, вместе с Некрасовым посетившего Екатеринбург и Самару, тот 10 июля 1914-го отправился из города на Волге на юг, «к Черному морю навестить семью»…
Как же так? Ведь Николай Виссарионович упустил реальный шанс лишить Николая II власти в 1914 году. В том-то и дело, что всего лишь лишить власти. Если рабочие и были не прочь постоять до конца, до свержения династии Романовых, то Кривошеин и богатые спонсоры формальное провозглашение республики не поддерживали. Их программа-максимум – английский вариант, но никак не французский или американский. Императора, как символ, собирались сохранить, постепенно наделив одной функцией: беспрекословное подписание законодательных и распорядительных актов Государственной Думы и правительства, Думой образованного. До осени 1915-го на роль главы суверенного кабинета претендовал любимый советник Николая II, статс-секретарь и скромный главноуправляющий землеустройством и земледелием А.В. Кривошеин. Затем вперед выдвинулся официальный лидер «Прогрессивного блока» П.Н. Милюков.
