От этого множества посетителей, большинство которых были солдаты и рабочие, приемные комнаты нашей квартиры чрезвычайно быстро пришли в невыразимо грязный вид. В них постоянно стояли столбы дыма и сильный специфический запах, а полы были заплеваны, покрыты окурками и шелухой от семечек. Но посреди этой простонародной толпы бывали и элегантно одетые посетители.
Самыми элегантными и самыми постоянными из этих посетителей были двое. Первый из них – граф Орлов-Давыдов, известный огромным состоянием и не менее известный своим процессом со второй женой, артисткой Пуаре, на котором выяснилось, между прочим, к великому смущению наших либералов и социалистов, что шаферами на свадьбе графа были собственный его камердинер, какой-то латыш, и рядом с ним – лидер социалистов Государственной Думы Керенский. Очевидно, что их что-то связывало.
Вторым постоянным и еще более знатным посетителем Керенского был, как это ни странно, великий князь Николай Михайлович, ежедневно терпеливо высиживавший часами в приемной среди массы пестрого люда, в ожидании ухода последнего посетителя, после чего он входил в кабинет Керенского.
Граф Орлов-Давыдов приезжал каждый день, часто задолго до возвращения Керенского домой, причем обыкновенно привозил с собой своего повара с большим запасом провизии, так как на нашей кухне, под личным наблюдением графа, приготовлялись те блюда, которые любил Керенский. А затем, когда Керенский освобождался от посетителей, уже поздно вечером, Керенский, великий князь Николай Михайлович и граф Орлов-Давыдов садились за обед, за которым выпивали не мало вина. Вообще за этими обедами, как было хорошо известно всем в доме, они не стесняли себя ни в чем».
Добровольская О.Д. Из воспоминаний о первых днях революции // Русская летопись. Кн. 3. Париж, 1922. С. 188—190.
Краткое биографическое предисловие ко второй части книги Маниковского А.А. «Боевое снабжение русской армии в 1914—1918 гг.»
«А.А. Маниковский.
Осенью 1920 года автор настоящего труда Алексей Алексеевич Маниковский погиб при железнодорожной катастрофе.
А[лексей] А[лексеевич] родился 13/III 1865 г. и погиб всего 55 лет от роду.
После окончания курса Михайловской Артиллерийской Академии, Ал[ексей] Ал[ексеевич] служил более 2 лет на Ижевском оружейном заводе, затем вернулся в строй, в крепостную артиллерию, командовал ротою, батальоном, заведывал практическими занятиями в артиллерии Либавской и Усть-Двинской крепостей.
В этот период его деятельности, между прочим, появился в печати систематический его труд по стрельбе береговой батареи, в котором, кроме описания всех применявшихся в то время приборов, автор впервые привел решение вопроса о вероятности попадания в движущуюся цель. Для берегового артиллериста эта книга представляет весьма ценное руководство.
Выдающаяся работа в роли руководителя практическими занятиями береговых артиллеристов выдвинула Ал[ексея] Ал[ексееви]ча, и он был назначен в Офицерскую Артиллерийскую Школу.
Русско-Японская война помешала работе этого рода, но зато дала боевой опыт и тот закал, который необходим военному человеку.
Получив в командование Артиллерию Усть-Двинской крепости, Ал[ексей] Ал[ексеевич] приобрел тот опыт в этой должности, который значительно помог ему в черновой стороне работы по приведению в порядок Кронштадта, который вскоре он был призван переоборудовать согласно с последними требованиями науки.
Нужна была огромная энергия для преодоления всех трудностей при спешном сооружении Ижорских батарей, или при прокладке подводных кабелей телефонной сети, когда работы велись в самое тяжелое время года‚ и еще большая энергия для борьбы с административно-хозяйственными порядками, тормозившими дело. Но все было побеждено: работы закончены в срок, и новые батареи вооружены настолько быстро, что в Германии это было учтено. Вильгельм на приеме нашего военного агента даже спросил: “против кого это вы вооружаетесь и спешите, как на пожар”. Планомерным усилением артиллерийского вооружения, созданием новых батарей и, вообще, организацией обороны Кронштадта мы обязаны исключительно знаниям и энергии Ал[ексея] Алексеевича: он был душею всего дела и вел его с одинаковой энергией, будучи в роли Начальника Артиллерии Крепости, а позднее и ее Коменданта.
В этот же период Ал[ексей] Ал[ексеевич] не оставляет и научной работы в области артиллерийского дела: им организуется широко испытание оптических дальномеров, – в результате – капитальный отчет об испытаниях‚ в котором собран чрезвычайно ценный материал.
В конце 1914 г. Ал[ексею] Ал[ексеевичу] было поручено формирование тяжелых батарей, отправляемых на фронт, и, благодаря его энергии, под Перемышлем появились 120 м. м. и 11 дм. мортиры. С мая 1915 г. Ал[ексей] Ал[ексеевич] стал во главе дела Артиллерийского снабжения армий, обстоятельно изложенного в его солидном труде “Боевое снабжение русских армий в войну 1914—1917 гг.”
Поразительная трудоспособность, широкий размах и разносторонний опыт делали Ал[ексея] Ал[ексеевича] Маниковского неоценимым работником, и тем тяжелее его преждевременная утрата».
Маниковский А.А. Боевое снабжение русской армии в 1914—1918 г. М., 1922. Ч. 2. С. 5, 6.
Материалы о главных моментах февральской революции
Из воспоминаний Владимира Михайловича Зензинова, журналиста и члена ЦК партии социалистов-революционеров (эсеров)
Вариант 1953 года
«Это было, всего вернее, 22 февраля. Я сидел днем, по обыкновению, в редакции “Северных записок” и был занят очередной работой – правил гранки ближайшей книжки журнала, которая должна была выйти в конце месяца. Вошло несколько человек рабочих – пять-шесть – и сказали, что хотели бы видеть А.Ф. Керенского (он был сотрудником “Северных записок”). Узнав, что я был секретарем редакции, они объяснили, что являются делегацией путиловских рабочих, и что одновременно другая такая же делегация направилась к “депутату Чхеидзе” (они отчетливо подчеркивали депутатское звание Керенского и Чхеидзе). К “депутату Керенскому” у них – важное поручение, но в чем оно состояло, они мне не сказали. Я тут же, при них, созвонился с А.Ф. Керенским (к счастью, удалось застать его дома – тел. 119—60) и он выразил согласие встретиться с ними сегодня же, в редакции, в 7 часов вечера и попросил меня при этом свидании присутствовать. О согласии Керенского я и сообщил рабочим, чему, видимо, они были очень рады.
Нужно сказать, что к этому времени А.Ф. Керенский, благодаря своим выступлениям в Государственной Думе и в качестве защитника на политических процессах, пользовался огромной популярностью. И не только в Петербурге. В частности, большую известность ему создала поездка на Ленские прииски летом 1912 года на расследование обстоятельств ленского расстрела рабочих. Популярность его была велика решительно во всех кругах общества. Уже тогда он сделался положительно любимцем общественности.
В семь часов назначенное свидание рабочих депутатов с Путиловского завода с А.Ф. Керенским состоялось (они, как потом признались, побоялись идти к нему на квартиру; думали, что полиция может помешать). Рабочие подробно рассказали о локауте на Путиловском заводе. Цель их посещения обоих депутатов (Керенского и Чхеидзе) заключалась в следующем: они считали своим общественным долгом предупредить обоих депутатов (к А.Ф. Керенскому они каждый раз обращались со словами – “гражданин депутат”) о серьезности создавшегося положения и о том, что они “слагают с себя ответственность за могущие произойти последствия”. Таковы были буквально их слова.
