«В феврале 1917 года я жил в Питере на нелегальном положении и хоть был членом Русского бюро ЦК, не все знал – где там, прячешься, уцелеть бы. Трое нас было тогда в бюро ЦК – Шляпников, Залуцкий и я.
Залуцкий был мой друг одно время, рабочий. Мы с ним перед февральской революцией в Русском бюро ЦК были. Тройка, члены бюро ЦК. Это февральская буржуазная революция. Конец 1916-го – начало 1917 года. Никого не было. Ленин за границей, Сталин в Сибири, Свердлов тоже где-то в Сибири, одним словом, никого не было, вот мы, так сказать, на безрыбьи были, значит, бюро ЦК – русское. Орган, замещающий ЦК партии в России. В Петрограде сидели. Готовили февральскую революцию…
Когда разыгрались события 26 февраля, мы с Залуцким – у меня с ним более тесная личная связь была – пошли на нашу явку на Выборгской стороне узнать, как все-таки обстоит дело. А третьего нашего компаньона, Шляпникова, нет. Сказали, что он, вероятно, у Горького. Отправились к Горькому. Это поздно, ночью, уж, наверное, 27-го числа. Стрельба на улицах, стреляют со всех сторон. Стоим с Залуцким в прихожей у Горького. Он вышел – вот тут я его впервые и увидел.
Мы: “Что у вас слышно? Не был ли у вас Шляпников?”
Он: “Сейчас уже заседает Петроградский Совет рабочих депутатов”, – говорит, окая.
“А где заседает?”
“В Таврическом дворце. Шляпников может быть сейчас там. Приходил ко мне и ушел”.
Ну мы пришли в Таврический, вызвали Керенского, он был председателем Совета —представились ему: “Мы от ЦК большевиков, хотим участвовать в заседании”. Он провел нас в президиум».
Чуев Ф. Сто сорок бесед с Молотовым. М., 1991. С. 153, 154.
Выбор Государственной Думой новой формы правления
Из донесения агента петербургской охранки о настроениях в Государственной Думе
«26 Февраля 1917 г.
Кличка сотрудника “Н.Н.”
Принимал сведения: подполковник Прутенский.
Партия: Разн. свед.
В Государственной Думе настроение приподнятое.
Сейчас происходит совещание под председательством Родзянко по поводу стрельбы войск без предупреждения и растреливания в одиночку.
Среди депутатов ходят разговоры, что пристав Крылов убит не толпой, а зарублен казаком за то, что пристав стрелял в казаков, не желавших подчиниться его приказанию разогнать толпу.
Какой-то фабрикант, живущий в д. № 128 по Невскому пр[оспекту], несколько раз звонил по телефону Родзянко, что всех, кто появляется около его дома, расстреливают по одиночке, и таковых он насчитал 15.
На завтра, 27 февраля, в Государственной Думе назначен ряд фракционных заседаний. Бюро прогрессивного блока предложило завтра 27-го созвать экстренное заседание Госуд[арственной] Думы. Прогрессисты и трудовики поддерживают предложение блока, но Родзянко заявил, что по формальным соображениям не может созвать экстренного заседания.
В 12 час[ов] дня завтра будет созван сеньерен-конвент, а в 2 ½ часа дня состоится частное заседание всех членов Гос[ударственной] думы.
Социал-демократы и трудовики провоцируют думу, говоря, что дума должна сказать правительству “продолжайте расстреливать” или сказать “мы должны пойти во главе происходящего движения”. Прогрессисты и кадеты идут навстречу этой провокации, но не говорят, каким образом.
Октябристы, националисты и правые испугались и заявляют, что никаких запросов предъявлять правительству нельзя, так как всем сейчас распоряжается командующий войсками, к которому запросов предъявлять нельзя, так как он по закону имеет право прекращать деятельность любого учреждения, и запугивают левых, что может закрыть и Гос[ударственную] думу…»
В Петрограде накануне Февральской революции (в освещении петроградского охранного отделения) // Красная летопись. 1927. № 1. С. 46, 47.
Донесение в Совет министров Льва Константиновича Куманина, заведующего Министерским павильоном Государственной Думы
«№ 636. 27 февраля 1917 года.
О роспуске законодательных палат в Гос[ударственной] думе ничего не знали до позднего вечера. В воскресенье в Гос[ударственной] думе происходило заседание комиссии с участием товарища министра внутренних дел Анциферова. Родзянко получил номер Собрания узаконений сегодня в 8 часов утра, так как было назначено утром сегодня же заседание блока и Совета старейшин.
Уже до 8 часов утра стали собираться в Таврическом дворце депутаты. В это время на улицу вышли солдаты запасных баталионов лейб-гвардии Литовского полка, лейб-гвардии Волынского, лейб-гвардии Преображенского и 6-го Саперного баталиона, которые расквартированы в казармах лейб-гвардии саперного баталиона. Солдаты сначала выходили нестройными колоннами, беспрерывно стреляя в воздух.
В Таврическом дворце к 12 час[ам] дня были налицо многие депутаты, успевшие пробраться через улицу. По тому, как поступали сведения в Таврический дворец, положение рисуется в следующем виде. В кабинет Родзянко в Таврическом дворце, где находился также Гучков, позвонил военный министр Беляев и предложил во имя общегосударственных интересов действовать совместно. Родзянко ответил: “Какая же совместная деятельность, когда вы распустили Гос[ударственную] думу? Отныне у нас не может быть общего языка”. На этом разговор прервался.
В кабинете Родзянко состоялось заседание Совета Старейшин, на котором решено уведомить обо всем происшедшем командующих армиями фронтов. В телеграммах Гос[ударственная] дума приглашала армии отстаивать необходимость смены настоящего правительства.
Между прочим, передавали, что первым получен ответ от генерала Брусилова, в своей телеграмме сообщившего: “Я исполню свой долг перед родиной”. Позднее стали поступать сведения, что солдаты-инсургенты, несколько сорганизовавшись, вместе с примкнувшей толпой рабочих и народа направились к Арсеналу, при ГАУ, выходящему на угол Литейного и Шпалерной улиц. После короткого сопротивления восставшие солдаты вместе с толпой проникли в Арсенал и стали раздавать оружие и патроны всем желающим. Затем бросились к дому предварительного заключения, к Выборгской тюрьме, к Крестам и освободили политических заключенных, задержанных в последние дни, среди них Хрусталева-Носаря. По неосторожности во время штурма у дома предварительного заключения толпой подожжено здание Судебных установлений (Окружной суд), произошел большой пожар. К тушению пожара приступлено лишь в 7 час. вечера, когда Временное правительство для поддержания порядка распорядилось послать к Окружному суду пожарные части, огонь был сбит. В 1-м часу дня к восставшим солдатам присоединился запасной батальон лейб-гвардии Кексгольмского полка. Этот батальон занял Петропавловскую крепость, потом стали поступать сведения о присоединении к восставшим и других запасных баталионов, расквартированных в различных частях города.
Впервые вооруженная толпа вместе с солдатами появилась перед Таврическим дворцом в 3-м часу дня. Немедленно по распоряжению Родзянко были удалены караулы у охраны Таврического дворца. Караул же воинский при Таврическом дворце присоединился к восставшим, причем под неосторожным выстрелом подростка ранен начальник караула, прапорщик. Первую помощь раненому оказали врачи-депутаты. Затем на моторе члена Гос[ударственной] думы графа Орлова-Давыдова раненый прапорщик отвезен в Мариинскую больницу. В Таврический дворец вошли представители рабочих групп, [а] также Хрусталев-Носарь и другие.
