Так же, как и я его.
Полдень наступил быстро, а разговор все еще не закончился. Я не мешала господам, а только быстро попрощалась с Коди и выбежала на снег.
Была суббота, на сегодня моя работа была окончена, и я собиралась встретиться со своим братом за обедом.
Он выражался весьма расплывчато в своей записке, но я предположила, что он зайдет за мной. Я слепила несколько снежков на случай, если Генри придет в голову глупая мысль, и почувствовала волнение от встречи с женщиной, которая украла сердце моего брата.
Мне пришлось признать, что в последнее время я мало думала о них, так как моя голова и особенно сердце были заняты совсем другими вещами. Но я прочитала трактаты об иудаизме и с нетерпением ждала того, что произойдет.
Генри опоздал на четверть часа, и мой нос уже совсем замерз, когда я, наконец, увидела его, спешащего по тропинке. Не раздумывая, я взяла снежный шар, взвесила его в руке и затем кинула так далеко, насколько смогла.
Когда мы были детьми, мы любили зиму. Она была моим самым любимым временем года, во время которого я и Генри проводили очень много времени вместе. Летом он всегда гулял на улице со своими друзьями, но зимой, когда было слишком много снега, чтобы добраться до следующего дома, всегда оставались только мы двое.
Генри заметил летящий снежный шар, дернулся и отклонился в сторону, так что снежок пролетел мимо него, ударившись о человека позади, которого до этого я не замечала.
Я испугалась собственной шалости и в первый момент не знала, смеяться мне сейчас над этим или поспешно извиняться.
Они остановились на дороге, спина Генри преградила мне обзор, и я быстро приподняла юбку, чтобы поспешить к ним.
Генри помогал молодой девушке стряхнуть снег с пальто, пока она пыталась вытереть с лица воду. Это, должно быть, тайная невеста Генри.
Мои шаги замедлились, и волна сочувствия и стыда захлестнула меня. Я приложила руки к лицу.
– О нет, мне так жаль, – воскликнула я, сцепив пальцы, чтобы не сделать ни одного неверного движения. Это было самое ужасное первое впечатление, которое я могла произвести. Генри будет вне себя от гнева. – Я хотела встретить Генри. Я не знаю, что на меня нашло. – Я попыталась как-то оправдаться, и девушка взглянула на меня.
Она была милой, круглолицей и с пухлыми изогнутыми губами. Ее большие глаза испуганно смотрели на меня, а я смущенно прикусила нижнюю губу.
– Ладно, это была моя вина, – произнес Генри, и я, к своему облегчению, поняла, что он сдерживает усмешку. Он не злился на меня. – Мне не стоило уклоняться. Это был рефлекс, – объяснил он, и усмешка медленно проявилась. – Это моя младшая сестра, Анимант, – представил он меня, и молодая девушка робко посмотрела на меня. – Ани, это Рейчел Коэн. Девушка, на которой я хочу жениться.
– Очень приятно, – сказала я, сделав легкий реверанс, потому что не знала, как исправить ситуацию, и застенчиво улыбнулась. Это была поистине худшая первая встреча всех времен. Что теперь она могла обо мне подумать?
– Взаимно, – тихо откликнулась Рейчел, убирая с лица темный локон. – Я думала, ты говорил, что твоя сестра очень сдержанный человек, – вдруг сказала Рейчел, обращаясь к Генри, и, казалось, медленно вновь обретала самообладание.
То есть так меня описал Генри? Сдержанный человек. Это был тот образ, который я создала для окружающих?
– Если она не совсем сошла с ума, то да, – невозмутимо ответил Генри, и они оба посмотрели на меня. Генри с ухмылкой, а Рейчел с любопытством.
– Я не сошла с ума, – тут же защитилась я, желая, чтобы Генри не опозорил меня еще сильнее. – Я просто… Я была… – начала заикаться, не зная точно, что, собственно, хотела сказать. – Снег зачаровал меня, – наконец выдавила я и со вздохом опустила взгляд на руки.
И тут Рейчел вдруг начала смеяться. Она рассмеялась громко и ярко, и ее пальцы в перчатках потянулись к моим, чтобы сжать их.
– Все в порядке, Анимант. Я не злюсь, – заверила она меня. К моему счастью, Рейчел казалась более добродушной, чем я, потому что на ее месте я бы сейчас наверняка рассердилась. – Давайте наконец пойдем поедим и поговорим о более жизнерадостных вещах, – бросила она, чтобы сменить тему, и взяла руку, которую ей предложил мой брат.
Он ничего не сказал, а лишь улыбнулся и позволил вещам идти своим чередом.
– Генри рассказал мне, что ты работаешь, – начала Рейчел, когда мы отправились в путь.
Я почувствовала облегчение от непринужденности, с которой она говорила, и которая сразу же заставила собеседника почувствовать себя хорошо.
– Да. Я работаю помощницей библиотекаря, – подтвердила я, и мы начали обсуждать мою работу и тяжелое положение женщин рабочего класса.
Рейчел была искренней и любопытной, относилась к вещам с небольшим предубеждением и обладала безмятежным видом, что делало ее очень милой. Конечно, она тоже проявляла некоторую наивность, казалось, хотела видеть во всем только хорошее и проявляла сильную застенчивость, когда начинали говорить о ней. Но я осталась довольна выбором брата.
И он, видимо, тоже, судя по взглядам, которыми эти двое обменивались и которые разбивали мне сердце.
Я завидовала им и одновременно спрашивала себя, будет ли у меня когда-нибудь такое.
Конечно, между мной и мистером Ридом дела шли неплохо. Но это означало только то, что мы не ругались и не злились друг на друга. Это еще совсем не значило, что он видел во мне что-то, кроме приятной компании.
Возможно, даже подруги. В конце концов, он всегда спешил мне на помощь и даже заботился обо мне, когда у меня случалось что-то плохое.
Но как я могла заставить такого человека, как мистер Рид, увидеть во мне нечто большее? Разве я вообще способна влюбить в себя мужчину?
С мистером Бойлем у меня не было ощущения, что я сделала это специально. Потому что я не знала, как вести себя в таком случае.
Еда была хорошей, десерт – еще лучше, Генри рассказал, как он познакомился с Рейчел. Они были в маленькой чайной и одновременно схватили последнюю пачку «Дарджилинга». Классическое и банальное клише, в котором Генри уступил ей пачку чая, взяв с нее слово, что они увидятся вновь.
– Это было не так просто. Мой отец очень строг, когда дело касается выхода на улицу, – откровенно сообщила Рейчел и смущенно улыбнулась. Она не особенно много ела, продолжала нервно теребить кончик своего рукава и внимательно разглядывала меня, когда думала, что я не вижу. – Он боится, что со мной может что-то случиться, – произнесла она, приподнимая левое плечо. Ее жемчужные серьги раскачивались взад-вперед. – Из-за нашего социального положения, – добавила она, серьезно посмотрела на меня, потом на Генри, а затем вновь на меня.
Я предположила, что она имеет в виду не то, что у ее семьи было некое состояние, а то, что она указывала на свое еврейское происхождение.
