– Я сказал ей, – подтвердил Генри ее ищущий взгляд, и она чуть ли не застыла в кресле, устремив свой взгляд на меня.
Я не знала, что мне нужно было сказать. Как отвечать на такой взгляд?
– У меня есть вопрос, – сказала я единственное, что действительно могла. Продемонстрировать знания. – Вы все еще ездите в Иерусалим на праздник кущей? – выпалила я первое, что пришло мне в голову, и глаза Рейчел стали еще больше.
– Это ваш вопрос? – недоверчиво спросила она, и я кивнула. Она казалась взволнованной, и мне совершенно не хотелось знать, чего она ожидала от меня.
Бедняжка, должно быть, слышала неприятные вещи, раз она смотрела на меня с таким ужасом.
– Я говорил тебе, что ей не важно, кто ты, – слегка непринужденно сказал Генри, взял свою чашку чая и сделал глоток.
– Спасибо, – прошептала Рейчел, и только сейчас я заметила, что она вот-вот расплачется. – Это на самом деле значит для меня все, – всхлипнула она, и я посмотрела в сторону, не желая видеть, как милое создание плачет напротив меня, я не знала, как на это реагировать.
Но ведь для этого, в конце концов, и был Генри. Он схватил ее за руку и слегка сжал, в то время как они смотрели друг другу в глаза.
Тем временем я ковырялась в своем торте и запихивала кусочки себе в рот.
– Ты обязательно должна присутствовать на нашей свадьбе, – вдруг произнесла Рейчел, и я тут же подавилась шоколадной глазурью. Я слегка закашлялась, прежде чем смогла ответить, и чистое сомнение прокатилось у меня по венам.
– По какой причине я должна не быть на вашей свадьбе? – Я потребовала ответа, и мой взгляд был обращен только на моего брата, который смотрел куда угодно, только не на меня. И я сразу поняла, что это подозрительно.
– Мы думали над тем, чтобы пожениться тайно. Если мы поставим отца перед свершившимися фактами, он больше ничего не сможет сказать против этого, – признался Генри, и у меня от ужаса раскрылся рот.
– Ты ни в коем случае не можешь это сделать! – возмущенно воскликнула я и зло сверкнула глазами. – Ты убьешь этим маму, и я не могу представить, что отец будет более благосклонен к вашей связи, – сказала я, отложив вилку для торта в сторону. Если бы Генри действительно сделал это, то отец не только рассердился бы, но и еще больше погряз в своей гордости, и, вероятно, потребовались бы годы, чтобы сближение семьи снова стало возможным.
– Но, Ани, что мы должны тогда делать? – спросил Генри, и я фыркнула.
В моей голове начали роиться мысли, я пыталась придумать, как это лучше сделать, и я знала, что должно было быть решение этой проблемы. Для чего же я читала все эти книги в своей жизни, если знания из них не смогли мне пригодиться?
Я читала про религии, про войны, про тактические маневры, и все же не была достаточно креативной, чтобы придумать что-то самой. Но наверное, я должна.
– Я что-нибудь придумаю, – заявила я, и Генри недоверчиво на меня посмотрел.
– Ты? И что ты хочешь сделать? – спросил он, и я услышала легкое раздражение в его голосе. Эта тема выжала из него все силы, и я не сомневалась, что уже не раз он ломал себе над этим голову.
Я так же была твердо намерена помочь им.
– Я всегда выручала тебя. Так что доверься мне, – строго откликнулась я, чувствуя раздражение в животе.
Генри глубоко вдохнул.
– Ты права, – признался он и снова сжал руку Рейчел. Девушка до этого момента лишь молча следила за нашим разговором. – Напиши мне, когда что-нибудь придумаешь.
Глава тридцать пятая, в которой мне было тяжело дышать
– Анимант, следи за своим подолом, – напомнила мне мама. Я закатила глаза. – И не закатывай глаза. Ты уже не ребенок, – продолжила она в том же тоне, и я, взяв за руку своего дядю, вышла из кареты.
Мой корсет неприятно давил мне на ребра, и я не могла понять, почему мама всегда должна была так туго зашнуровывать меня.
– Тогда не говори со мной, словно я один из них, – откликнулась я, сумев прозвучать при этом совершенно спокойно.
Моя мать озадаченно посмотрела на меня, пока я поправляла шарф и юбку своего платья.
– Ты стала такой взрослой, – внезапно произнесла она с некоторым благоговением, и теперь я удивленно смотрела на нее. Что сегодня нашло на нее?
– Давайте скорее зайдем внутрь, здесь, на улице, очень холодно, – бросила тетя Лиллиан, и мы согласились. Улица перед домом была расчищена от снега, и по ней было легко идти. В тусклом свете уличных фонарей вокруг нас повсюду сияли сверкающие кристаллы льда.
Из ярко освещенного дома до нас доносились приглушенные веселые голоса и музыка. Мы вошли в дом семьи Винтероглоу, в нем сегодня вечером был организован закрытый званый прием, на который я вчера согласилась пойти с мамой.
Но конечно, я не ожидала, что она возьмет и купит мне для этого еще одно платье. Темно-красное с золотыми вставками. То, в котором невозможно было дышать, если хочешь влезть в него. И ради такого хрупкого между нами перемирия я надела его без особого ропота. Я могла надеяться только на то, что на этом вечере меня никто не знал, потому что они с тетей нарядили меня, как выставочную куклу.
Дядя Альфред предложил руку и жене, и невестке, и с дамой с каждой стороны поднимался по ступенькам к входной двери, как франт. Он был в хорошем настроении и, кажется, чувствовал себя так же.
Я приподняла вышитый подол, который был тяжелее, чем должен был быть, и последовала за ними вверх по ступеням ко входной двери.
Мы постучали, и нас тотчас впустили, и строго одетый персонал забрал у нас пальто.
– Лиллиан, Альфред. Как я рада вас видеть, – женщина поздоровалась с моими дядей и тетей, коротко прижала Лиллиан к себе и одарила Альфреда доброжелательным кивком головы.
Она была примерно того же возраста, что и моя мать, у нее были золотистые, аккуратно уложенные волосы, на шее она носила бросающееся в глаза голубое украшение. Тетя Лиллиан обратилась к Джейн и ответила на радостное приветствие, которое, однако, показалось немного притворным.
– Это моя невестка, миссис Шарлотта Крамб, и моя племянница Анимант, – быстро представил нас дядя Альфред, и моя мать любезно сделала реверанс, но на нее практически не обратили внимания.
Джейн подошла прямо ко мне, протянула руки и улыбнулась мне так тепло, словно мы были старыми друзьями.
Мне сразу стало не по себе. Я была уверена, что никогда не встречалась с этой женщиной, и ее радостная реакция показалась мне очень преувеличенной.
– Как я рада познакомиться с вами, Анимант, – сказала она, обнимаясь со мной так же, как и с тетей. – Меня зовут Джейн Винтерглоу, и я так много слышала о вас, – заявила она.
Для меня все это было слишком. Слишком много восторженности, слишком много обожания и, самое главное, слишком много физического контакта.
