Нам дают месяц. Кажется, так много. На деле – нестерпимо мало. Я ведь тридцать дней назад себя считала счастливой женой, не так ли?
– Соф… – хрипло шепчет Даня, когда выходим за стены ЗАГСа.
– А? – откликаюсь в том же тоне.
Выпотрошена сейчас, будто из меня нутро вынули и на потеху всем выставили.
– Давай посидим где-нибудь, – просит Верниковский.
– Отметить наш развод хочешь? – кривлю в невесёлой улыбке губы.
Сбежать бы мне, да сил сейчас нет. И не стало в тот самый момент, когда Даня меня попросил спасти его сына. В этом состоянии и нахожусь. И сколько в нём пребывать буду – знает лишь Господь бог.
– Не хочу. И не развод это. Разошлись на время. Так себе это и уясни.
Он слова эти произносит, а у меня внутри – усталость. Но и обговорить всё не помешает.
– Давай посидим где-нибудь, – соглашаюсь с Верниковским. И он выдыхает с облегчением.
Впрочем я со своей стороны облегчения не чувствую от слова «совсем».
– Я буду американо, – делаю заказ, когда устраиваемся за столиком ближайшего к ЗАГСу кафе.
Даня смотрит на меня с сомнением, но быстро переводит взгляд на официанта и кивает.
– Мне то же самое.
Нас оставляют наедине в небольшом закутке . Кладу руки на столик и чуть подаюсь к мужу. Бывшему. Ведь мы уже подали заявление на развод.
– Верниковский, если тебе просто не с кем провести время, так и скажи, – говорю эти слова, игнорируя тот факт, что они могут задеть Даниила.
– Нет. Я позвал тебя просто поговорить, – отвечает он уверенно.
– Хм… – Откидываюсь на спинку стула. – И о чём же мы будем вести беседы?
Верниковский впивается в моё лицо взглядом. Это так… выбивает из колеи, что я не знаю, как реагировать на подобное проявление эмоций со стороны бывшего мужа.
– О нас? – вскидывает бровь Даня.
– О нас? Нас ведь уже нет.
– Мы есть, Соня. И я готов тебе это доказать.
Опять то, что по сути облечено лишь в слова. Верниковский хочет. Верниковский готов. Верниковский – может.
Вот только во всём этом есть в первую очередь ещё и я.
– Скажи мне… Почему ты детей от меня не хотел? – задаю я вопрос, и Даня вдруг отшатывается, будто я взяла в руки кувалду и со всей дури приложила его прямо по лбу.
– Я же сказал… – шепчет он, – если ты хочешь, у нас с тобой будут дети.
Эта фраза заставляет меня запрокинуть голову и расхохотаться. Боже, неужели он и вправду считает, что вся проблема в том, что я недостаточно сильно хотела завести от него пару карапузов?
– У нас с тобой не будет детей, Верниковский, – качаю головой, а губы у самой так и расползаются в усмешке. – Ни тебе они не нужны, ни мне.
Говорю это, а сама чувствую – взгляд Дани леденеет.
– И давно ты за нас решать можешь? – спрашивает он.
Это настолько дестабилизирует, что у меня брови взлетают к волосам.
– С тех пор, как, по моему мнению, наших детей могла родить тебе только я? – спрашиваю удивлённо. И добавляю тут же: – А хотя, детей тебе ведь уже… родили.
Верниковский снова отстраняется. Даже на стуле поворачивается и закрывает лицо ладонями.
Но я не виновата в такой реакции. Просто сказала то, что является нашим настоящим. То, в чём мы оба барахтаемся совсем не по моей вине.
– Ты пойми, Дань… всё сейчас так, как и должно быть. Ты – с сыном своим. А у меня – своя жизнь.
Говорю эти слова тихо и даже как-то обречённо. И очень рассчитываю на то, что Верниковский думает точно так же. У нас ведь теперь и вправду разные реальности. У каждого – своя.
И я уже готова подняться из-за столика и уйти, когда жёсткие пальцы мужа смыкаются на моём предплечье.
– Значит, теперь у тебя другой… И как? Он тебя имеет? Так же хорошо, как я имел?
Он выдыхает эти слова со злостью, от которой внутри меня лишь безнадёга. Такая осязаемая, испепеляющая все те призрачные шансы на дальнейшую жизнь с мужем, которых и без того почти не было.
– А не твоё это дело, Верниковский, – шепчу из последних сил, выпрастывая руку из захвата Дани.
Он отпускает меня. Выглядит растерянным, и когда направляюсь к выходу из кафе, бросается следом за мной.
Мне даже видеть этого не нужно. Я чувствую это где-то глубоко внутри.
Разворачиваюсь лицом к Дане, вскидываю ладонь, давая понять, что всё бесполезно. И он застывает. Замирает, будто попал в какую-то вязкую субстанцию, в которой я сама барахтаюсь с того момента, когда узнала всю нелицеприятную правду.
Теперь в ней нас двое.
Теперь это хоть немного справедливо…
– Юлиииич, кажется, царица нарезалась, – хихикаю я, отставляя опустошенный бокал.
– Нарезалась и ладно, – пожимает плечами подруга, ловко поправляя хрусталь, когда я водружаю его на край стола.
– Да ну… меня Руфи домой не пустит. И будет, между прочим, права! – вскидываю я вверх указательный палец.
– Ладно, – хихикает следом за мной Юлька. – Доставлю тебя домой в целости и сохранности.
Мы занимаемся тем, что обмываем мой скорый развод. Вроде бы повод тот ещё, но мне хочется набраться. Чем я и занимаюсь, стоит мне переступить порог квартиры подруги.
– Уже? Доставь, а? Мне послезавтра на работу, – тяну я, растирая лицо ладонями и пытаясь прийти в себя.
– Так это послезавтра, – резонно отвечает Юлька.
Впрочем, поступает как настоящий друг. Убирает стакан, кладёт в раковину. Поднимает меня из-за стола и ведёт в сторону прихожей.
– Ты меня только до квартиры проводи, ладно? – спрашиваю, надевая кроссовки.
– До постели провожу, Морозова, – заверяет подруга, и я ей полностью доверяю в этом вопросе.
Когда выходим из такси, которое остаётся ждать Юльку, я заметно трезвею. Зря, наверное, позволила себе лишнего. Хотя, имею ведь на это полное право.
– Если что не так было, прости, – шепчу подруге, стоит нам приблизиться к моему подъезду.
И не успевает она ответить, как ночную мглу разрезает голос Верниковского:
– Сонь… ну слава богу!
Перевожу взгляд на бывшего мужа, а у самой сердце начинает колотиться, как сумасшедшее. Напрочь не ждала этой встречи, да и не хотела её вовсе.
– Ты что здесь делаешь? – выдыхаю я, глядя на Даню.
– Звонил тебе не раз. Ты трубку не брала, вот я и приехал.
Вроде бы разумное объяснение, вот только оно совсем не соотносится с тем, во что мы попали по вине Верниковского.
