Сделанное заявление настолько не вписывается в действительность, что я даже забываю, за чем именно позвала Верниковского.
– Поэтому ты Марка с собой взял?
Запрокинув голову, я смеюсь. Выходит даже радостно, чего совсем от себя не ожидаю. И мысленно поздравляю себя в очередной раз – молодец, Сонь. Ты сделала верный выбор, когда тебя на части разрывало от измены мужа.
– Нет. Отец срочно к другу сорвался. Больше с сыном сидеть некому было, – как будто мигом осунувшись, говорит Даня.
А я… я делаю то, чего и желаю. Иду в атаку.
Это потом у меня будет время, чтобы осмыслить сказанное им. Возможно, даже попытаюсь расспросить свекровь относительно того, как её сын оказался в ресторане, несмотря на наши договорённости. Или пошлю всё к чертям, потому что вроде как присутствие Верниковского мне только на руку. Не придётся искать встреч и говорить о рандеву со Светой.
– Я не о том, что ты приехал, – возвращаюсь к тому, с чего начали. – Я о матери твоего ребёнка.
Даня смотрит на меня с непониманием, окончательно рассеивая те крохи сомнений, что он мог знать о её визите. Так или иначе доверия между нами нет и быть не может, потому и позволяю себе усомниться в подобных вещах.
– Что с ней? – роняет глухо Верниковский.
– То, что она была у меня. Угрожала. Сказала, что если ты дело против неё не прекратишь, то мне не поздоровится.
На скулах мужа играют желваки. Взгляд становится диким, а чёрные зрачки заполняют собой едва ли не всю радужку.
– Сука… – выдыхает он. – Просто сука…
Я полностью с ним согласна. Совершенно точное определение для той, кто своего ребёнка отдал, словно щенка.
– Я не хочу такого впредь, Верниковский. Донеси до Светы, что ни к тебе, ни к вашему с ней ребёнку я не имею никакого отношения. И иметь не буду.
Вроде бы слова эти отражают действительность, а у меня горечь внутри всё равно появляется.
Даня подаётся ко мне, его лицо – в нескольких миллиметрах от моего. Нависает сверху, смотрит пристально, а у самого отражением та же боль, что и я чувствую. И я задыхаться начинаю, как будто в вакуум попала.
– Мне кранты без тебя, Сонь… живу, как в аду, – шепчет он возле самых губ.
– Так может, заслуженно это? – отвечаю едва слышно.
Кислород мне нужен. Прямо сейчас. Иначе задохнусь – отключусь прямо здесь и сейчас. Судорожно начинаю рыскать взглядом по окружающей обстановке. Всё, что угодно – вывеска над дверями ресторана, редкие прохожие, трещинки на асфальте… мне нужно что угодно. Но глазами нахожу… Сашу.
Он стоит в нескольких метрах от нас, прислонившись к боку своей машины. Курит, щурится сквозь сизый дым, и просто наблюдает.
И мне дышать становится легче, несмотря на неконтролируемый страх, прокравшийся в душу. А страх этот не с Верниковским связан, а с Дарьяловым. Кажется, он сядет в любой момент и просто уедет.
Не слушая ответа Дани, который что-то говорит, я иду на неслушающихся ногах в сторону Саши. Он ждёт… всё так же подносит сигарету к губам, делает жадную затяжку.
Отбрасывает окурок, когда я достигаю машины. Нет, совсем не распахивает для меня дверцу, да на это и не рассчитываю. Просто садится за руль и заводит движок.
– Домой к тебе, или ко мне? – уточняет, срывая машину с места, когда сажусь рядом.
И в этом вопросе – всё. Знаю ведь, чем закончится эта ночь, когда сделаю выбор.
Сомневаюсь ровно долю секунды, за которую в голове успевает промелькнуть мысль – как я вообще могла забыть о том, что Дарьялов за мной должен был приехать?
Но она тут же исчезает, потому что рядом с ним я чувствую себя просто слабой женщиной, способной на подобное. Той, у которой может быть ворох проблем, что выбивают из привычной колеи. Той, которой так нужно просто оказаться рядом с ним и выдохнуть.
И той, которая рано или поздно сможет стать… соответствующей. Не потому, что этого кто-то требует. А потому что самой хочется.
– К тебе, – выдыхаю, приняв окончательное решение, и Саша просто кивает и вжимает педаль газа в пол.
Мы едем по вечернему городу. Я жадно ловлю долетающие в приоткрытое окно ароматы – немного сыроватые, по-своему наполненные тем, чего в любой другой момент я бы даже не заметила. Смог, речная вода, туман.
– Это получилось случайно, – выдыхаю, не зная, стоит ли заводить этот разговор. – Мы ужинали со свекровью… ну, с бывшей свекровью, а Верниковский там случайно появился. Я не знала, что он приедет.
Дарьялов молчит. Скашиваю взгляд на руки, лежащие на руле. Кажется, расслаблены – но не обманчиво ли это ощущение?
– Если что, я у тебя об этом не спрашивал.
Фраза Саши сбивает дыхание, но когда он бросает быстрый взгляд на меня и подмигивает, кислород возвращается.
– Имею ввиду, что такие встречи неизбежны. И кто я такой, чтобы устраивать допрос?
Поджав губы, я отворачиваюсь к окну. С Дарьяловым все совсем не так, как было у меня до этого. Я напрочь не могу понять, как именно себя с ним вести, а на деле же чувствую – чем естественнее всё будет, тем лучше.
– Ты – тот, кому я захотела рассказать всё сама, – пожимаю плечами.
– Я это ценю, – отвечает Саша.
Он припарковывает машину в одном из дворов Питера через несколько минут. Мы направляемся к семиэтажному дому. Мелькает дурацкая мысль, что он – под стать Дарьялову. Такой же внушающий чувство, что есть нечто нерушимое, за фасадом которого прячется неизведанное.
Оказываемся в квартире, так и не проронив ни звука. Ни когда едем в лифте, стоя в полуметре друг от друга, ни когда Саша открывает мне дверь. Распахивает её передо мной в молчаливом приглашении, и когда оказываюсь в тёмной прихожей – жадно вдыхаю глоток воздуха.
Аромат – уже узнаваемый, но сейчас он окрашен теми нотками, которые никак не могу интерпретировать. Сбрасываю верхнюю одежду, повожу плечами, по которым невесомо скользят руки Дарьялова, забирая тонкий жакет.
И в этот момент до меня доходит… Я совсем не думала о том, что увижу, когда окажусь в квартире Саши. Будет ли здесь храм его воспоминаний о самых дорогих людях, которых больше нет? Есть ли детская? Оставил ли он в ней игрушки? А в спальне? Есть ли там следы прошлого в виде, например, флакона любимых духов его жены?
Эти запоздалые вопросы, что начинают требовать ответов здесь и сейчас, вызывают дрожь. Она быстро завладевает каждой клеточкой моего тела, пробирается в душу.
Дарьялов включает свет, и я быстро осматриваюсь. Квартира-студия. Большая, но… холостяцкая. Скорее больше похожа на стерильную операционную, чем на место, где Саша счастливо жил со своей семьёй.
– Идём на кухню, – протягивает мне руку Дарьялов. – Думаю, нам многое нужно обсудить.
