– Что? – роняю безжизненным голосом.
– Он мне рассказал о вас… о том, что тебе нужно.
Это настоящий сюр. Верниковский прибыл к Дарьялову, чтобы рассказать ему, что нужно мне. Мне! Ну просто застрелиться.
Усмехаюсь, но выходит совсем невесело.
– И что же мне нужно по мнению Дани? – уточняю с насмешливым интересом.
– Ребёнок. Или он не прав был?
Брови мои помимо воли взлетают наверх.
– Верниковский приехал сказать… что мне нужен ребёнок? – шепчу с неверием.
– Да. Это неправда?
Я себя грязной чувствую в этот момент. Совсем не за свои желания, нет. За то, что меня вот так вернуть пытаются. Всё ведь просто – Даня приехал к Дарьялову, чтобы сыграть на том, что для Саши было тем триггером, который он до сих пор не пережил.
Вскочив из-за стола, отворачиваюсь к окну. Мне дыхания не хватает. Кислород в себя втягивать тяжело так, что каждый вдох болью отзывается.
– Правда это, Саш. Только… чёрт…
– Соф…
Он ко мне со спины подходит, руки кладёт на плечи. Я их скидываю одним движением. Как же закрыться сейчас ото всех хочется. Спрятаться, чтобы никто найти не мог.
– Даня к тебе приехал, про ребёнка задвигал. Знал, что после того, что у тебя было, тебя это от меня отстранит. Значит, вот так он за меня борется…
– Софа…
– Да что Софа, Саш? Что? Устала я ото всего, ясно?
К Дарьялову поворачиваюсь, оттолкнуть его хочется, да не могу. Только за плечи себя обхватываю в бесплодной попытке спрятаться.
– Давай так… я хочу ребёнка, ты, ввиду своего жизненного… опыта, к этому не готов. Спасибо Верниковскому за то, что тебя просветил. А теперь всё, извини. У меня сил нет и я хочу отдохнуть.
Мне бы сейчас опору какую-то. Ту, которую в Дарьялове увидела и схватилась за неё, только с поправкой на реальность. Где нет у меня никого, кроме самой себя.
Поспешила ли со всем, что касалось Саши? Возможно. Хотела бы вернуться вспять и всё перекроить и прожить иначе? Нет.
– Соф, мне трудно. Правда. В чём честно признаюсь, – говорит Дарьялов, и хочу вроде как его оборвать, но слушаю. – Ты мне нравишься. Безумно. Я и не думал, что так может быть, после того как…
Он прерывается, дышать чаще начинает, но прежде чем я скажу хоть слово, продолжает:
– Но я пока не могу ответить на вопрос, будут ли у меня когда-нибудь дети.
Мы с Сашей взглядами встречаемся, и в каждом из них столько всего непрожитого и непережитого, спрятанного как можно глубже, что уже начинаю сомневаться, что в принципе в обозримом будущем смогу довериться и знать, что мне тоже доверяют.
– Я устала, правда. Жутко устала. Верю – сообщил, что пропадёшь. Поняла всё о том, что тебе Верниковский сказал. Мы с ним развелись, кстати, сегодня.
Сама не знаю, зачем упоминаю об этой незначащей в данный момент детали.
– А сейчас я хочу одна побыть. И просто поспать. До встречи, Саш.
Отвернувшись к окну, какое-то время чувствую присутствие Дарьялова. А потом он просто уходит. Безлико щёлкает дверным замком, оставляет меня одну.
Мне бы в ближайшее время сделать то, чего так желается – Руфи в охапку, купить горящий тур и уехать, куда глаза глядят и финансы позволяют.
И сделала бы это… но совсем скоро случается то, что переворачивает мою реальность кверху тормашками.
Хотя, казалось бы, куда уж больше?
***
– Сделал всё, как я сказала?
Верниковский сделал глубокий вдох, когда бывшая тёща задала это вопрос.
Стоит рядом, по ощущениям смотрит так, как будто душу из него вынуть готова. Зачем он вообще с ней встретился? Зачем дал понять, что её методы ему нужны?
– Вы бы домой ехали, а? Кроссворды там поотгадывали. Соловьёва бы посмотрели. Ну чем там увлекается ваше поколение, м?
Даня перевёл взгляд на женщину, стоящую подле. До него только в последнее время начало доходить – она точно такая же, как Света. Или все те, кто окружал его, помимо сына, родителей и Сони. Им – тем самым «другим» – свои какие-то цели были нужны, а он вёлся на это, как последний идиот.
Хотя, почему – как?
– Так сделал, или нет? – потребовала ответа мать Софы.
И он взорвался. К ней шагнул, схватил за куртку. Дёрнул наверх. На лице её испуг, и от самого себя тошно стало.
– Сделал. Но на этом всё. Выматывайтесь отсюда, и чтобы я вас больше никогда не видел.
Верниковский с силой выпихнул тёщу за порог. Дверь попытался закрыть, но вместо этого закрыл лицо руками.
Дышать нужно, хотя, в последнее время кажется, что это какая-то роскошь, которой не заслужил.
Он ведь и вправду поехал к Дарьялову с чётким пониманием, что рецепт, предоставленный тёщей, вполне себе действенный.
Всего лишь нужно было, учитывая то, что случилось в прошлом с новым любовником Сони, сказать о ребёнке. Когда его бывшая тёща об этом заговорила, уцепился за предоставленный шанс руками и ногами. А сейчас так тошно было, хоть на стенку лезь.
– Дань, ты сейчас так зря. Эта дурёха к тебе вернётся. Как пить дать! Но всё лишь потому, что мы с тобой грамотно всё сделали.
Верниковский захлопнул дверь, а сам к ней спиной прислонился и закрыл глаза. Сам ведь поехал к Дарьялову. В кабинет его входил, а у самого руки в кулаки сжимались от понимания, что Саша ездит к его бывшей жене и ее имеет. И нужно было бы, наверное, попросту выпустить пар, хотя, сильно сомневался в том, что выйдет из этой схватки победителем. Но он предпочел тогда послушать тёщу.
Перекинулись парой слов о том, что впереди суд. Дарьялов дал понять, что будет свидетелем. Без лишних слов. Он вообще все слова и решения свои чётко высказывал. А потом Даня о желании жены заговорил. О том, что Соня малыша хочет. И Сашу триггернуло. Он это видел. Как Дарьялов с лица спал, словно его только что к гробу собственного ребёнка склонили.
Это было неправильно. Бить вот так – по самым болезненным точкам. И сейчас Верниковский это понимал. Жаль, поздно, когда всё уже было сделано.
– Пап! А мы с бабушкой на площадку собрались! – с восторгом заявил Марк, и Даня машинально бросил взгляд на часы.
Пять вечера. Почему-то отметил это, как будто важным было.
– Окей, – улыбнулся сыну. – Но помнишь же, да..?
– От бабушки не отходить! Гуляем только там, где ты разрешил! – отрапортовал Марк, и когда Верниковский кивнул и взъерошил волосы сына пятернёй, умчался собираться на прогулку.
***
– Сонь, блин! Я не знаю, что тут сказать, – растерянно выдохнула Юлька, прибывшая ко мне на следующий день после того, как мы с Дарьяловым расставили точки над «ё».
