Верниковский произносит эти слова помертвевшим голосом. Чёрт побери, а ведь из него получился отличный отец. Жаль только, что ребёнка ему родила другая. Хотя, я вру. Мне уже не жаль.
– Окей. Значит, Света говорит тебе, где она спрятала Марка. Мы туда едем. Я передаю деньги и забираю твоего сына. На этом всё?
– Надеюсь, да.
– Хм.
Это хмыкает Юлька. Она стоит чуть поодаль, сложив руки на груди.
– Говори, Юль, – выдыхаю, мысленно готовясь к тому, через что мне всё же придётся пройти. Даже адреналин в венах вскипать начинает, хотя и кажется, что с момента признания Верниковского во второй семье я наполовину мертва.
– Какие гарантии есть у Сони, что всё это не повторится? Что Света твоя не заберёт Марка снова и ты опять не прискачешь к ней смиренным козликом? – цедит подруга.
– Я уеду. С Марком.
Даня вдруг подаётся ко мне. Приходится отшатнуться. Чужой человек вторгся в моё личное пространство – вот, что чувствую. Ничего кроме.
Он. Мне. Чужой.
– Уедем втроём. Сонь… давай просто уедем втроём…
– Нет.
Я в грудь Даню пихаю и сама на него наступаю. И теперь уже отшатывается он.
– Никуда я с тобой не поеду. Никуда мы не уедем. Помогу сейчас, но больше чтобы ни тебя, ни сына твоего рядом не было! Ты понял?
Мы в прихожей. Даня уже упирается спиной во входную дверь, я же до сих пор пытаюсь его оттолкнуть, хотя это и бесполезно.
– Я понял, Сонь. Я ПОНЯЛ! – Он орёт эти слова мне в лицо. Схватив за запястья, отведя мои руки – с силой, но и какой-то щемящей нежностью.
– Вот и хорошо…
Высвободившись, я складываю руки на груди.
– Куда ехать – знаешь? – стараюсь подпустить в голос как можно больше равнодушия, но выходит как-то хреново.
– Не знаю, – мотает головой Даня. – Света сказала, что тебе диктовать станет, как до неё добраться.
С шумом выдыхаю. Нет, ну какая же продуманная барышня!
– Ты мне гарантируешь, что цела останусь? – запоздало срабатывает инстинкт самосохранения.
– Гарантирую. Я рядом буду, – заверяет Даня.
Да уж. Та ещё перспектива.
– Хорошо. Едем. Но это лишь потому, что мне жаль Марка. Иных причин нет.
Даня подаёт мне куртку. Я обуваюсь, чувствуя на себе взгляд Юли.
– Если что – сразу звони и говори, куда мне ехать, – произносит подруга, когда мы с Верниковским уже готовы выйти из квартиры.
– Окей. За Руфи только присмотри хорошенько, – отвечаю, как мне кажется, нейтральным тоном. И, оказавшись в общем коридоре, оборачиваюсь к Верниковскому: – Идём, нам ещё очень многое нужно обсудить.
Первое время, когда просто сидим в машине и ждем неизвестно чего, между нами с Даниилом лишь тягучее молчание. Чем больше минут проходит, тем меньше желания куда-либо ехать и играть в Чипа с Дейлом. И тем больше потребность просто выйти на свежий воздух и сделать полноценный вдох.
Когда уже собираюсь сказать Верниковскому, что мне нужно на улицу, он начинает кому-то звонить и тут же заводит двигатель.
– Мы готовы, – говорит едва слышно. – Марк в порядке?
Я застываю, как будто из меня разом выкачали все силы. Только смотрю на профиль Дани в полумраке и жадно ловлю каждую эмоцию, написанную на его лице. Если стану ориентироваться на них, а не на то, что говорит и делает Верниковский – у меня будет больше шансов уберечься.
– Да. Деньги собрал, я же сказал, – рявкает Даня. – Соня со мной. Да. Понял. Нет. Уже скажи, куда ехать, и мы просто с этим покончим.
Он прижимает трубку к уху плечом. Выруливает из двора. С силой сжимает переносицу пальцами. Я же вытаскиваю из кармана телефон и печатаю дрожащими пальцами:
«Саш… я тебя больше не побеспокою, обещаю».
Чёрт, сколько пафоса, аж самой тошно. Стираю и печатаю снова:
«Мне очень страшно».
Нажимаю «отправить», пока не засомневалась и не передумала. Дарьялов звонит мне через мгновение. Сбрасываю вызов и печатаю снова:
«Не могу говорить».
«Где ты и что случилось?»
«В машине Верниковского. Света забрала Марка. Мы едем его вызволять».
«Какого чёрта? Ответь на звонок».
Снова звонит, приходится опять сбросить вызов.
– Она сказала, что теперь будет связываться с тобой каждые десять минут.
Даня протягивает мне свой телефон, отшатываюсь, будто он мне гадюку в руки взять предлагает.
– С ума сошёл? Я вообще только за Марком и деньги отдать, – сиплю в ответ.
– Соня… пожалуйста. Она просто скажет, ты передашь мне.
– Что это за игры такие идиотские?
– Не знаю.
Он кладёт телефон мне на колени. Смотрю в окно – кажется, мы едем в направлении выезда из города. Начинает ощутимо потряхивать.
«Софа… я сажусь в машину. Куда вы едете?»
«Я не знаю. Кажется, в сторону Выборгского шоссе».
«Твою мать, я на другом конце города. Еду к вам»
Общение с Дарьяловым хоть немного, но успокаивает. Кстати, о нём.
– Дань… а ты какого хрена полез туда, куда тебя не просили, м? – задаю вопрос вроде бы нейтральным тоном, хотя внутри у самой всё кипит от негодования.
Верниковский сразу понимает, о чём речь. Бросает на меня быстрый взгляд, а сам словно бы сдувается.
– Прости…
– Ещё добавь «Я больше не буду». Знаешь, после такого ты вообще ко мне на пушечный выстрел подходить не должен.
– Прости, Сонь. Я только и делаю, что косячу.
Ну хоть какая-то здравая мысль.
– Очень хорошо, что ты это понимаешь, Верниковский. И давай уже окончательно договоримся – эта наша с тобой встреча, она последняя будет. Хотя бы на ближайшие пару лет. Тем более, ты собрался уехать.
Он впивается пальцами в руль, сжимает челюсти, но всё же кивает.
– Ты вообще чего дальше со Светой своей думаешь делать? Мне так, чисто для понимания, чего бояться.
– Нечего бояться. Она деньги заберёт и всё. Суд по Марку уже скоро – надеюсь, быстро решат.
– А ты вообще учитываешь, что на неё тогда алименты повесят?
– Учитываю. Света знает, что мне от неё ничего не нужно.
Я начинаю смеяться, потому что звучит это всё абсурдно. Но уродливое веселье исчезает, когда раздаётся звонок и вижу на экране телефона Дани имя – Света.
Меня прошивает чем-то… странным. Снова мысли крутятся о том, что всё это время, все шесть лет, Верниковскому вот так же звонила эта женщина. Он отвечал ей, договаривался о встречах. О выполнении её условий.
