Тут же ввысь взвивается пламя. Ползёт по трухлявой обшивке с такой скоростью, словно готово в следующую секунду пожрать, поглотить всё, что попадётся ему на пути.
Света отшатывается, я – инстинктивно хватаю Марка. С силой прижимаю его к себе, мы оба вдыхаем дым, закашливаемся.
Это только в кино можно с полчаса носиться по горящему помещению и найти выход, не потеряв сознание. В данный момент я понимаю – каждая секунда на счету.
Адреналина в крови – хоть отбавляй. Знаю – стоит мне остановиться и впасть в панику, как лишусь жизни. И маленький мальчик, который сейчас так отчаянно ко мне прижимается, и который не видел ничего хорошего, тоже перестанет жить.
Я на ощупь толкаю дверь и вываливаюсь с Марком на руках в какое-то помещение. Здесь не настолько дымно. Здесь есть шанс глотнуть хоть каплю кислорода. Чтобы впоследствии у меня была одна -единственная возможность спастись самой и спасти сына своего бывшего мужа.
Первым делом опускаю Марка на пол и закрываю за собой дверь. Сдвигаю первое, что попалось под руку, чтобы заслонить тот вход, который может привести сюда Свету.
Мне безумно страшно. Дым ползёт отовсюду… в соседнем помещении – самый настоящий пожар. А я – в каком-то непонятном месте. То ли в пристройке, то ли в сарае. И отсюда нет выхода.
Здесь целый склад какого-то добра. Вижу это скорее инстинктивно, чем желая понять, где именно мы с Марком очутились. Только лишь осознаю – здесь нет ни окна, ни дверей кроме той, через которую мы сюда попали.
– Тётя Соня… – тихо шепчет сын моего мужа.
Я снова хватаю и прижимаю ребёнка к себе. Отпустить его сейчас – означает оставить в опасности быть сожжённым заживо.
– Мы спасёмся! Мы – спасёмся, – выдыхаю в ответ на страх Марка.
В запертую дверь ударяется что-то тяжёлое. Этот звук такой жуткий, что мы с Марком отшатываемся.
– Соня! Соооонь! – слышу приглушённый голос снаружи, в котором без труда распознаю Верниковского.
– Дань! Мы тут!
Лёгкие вновь заполняются жгучим кашлем. Мы с Марком рвано дышим, хватаем каждую возможность наполнить нутро кислородом.
Помощь приходит неожиданно. В запертую мною дверь так и продолжает кто-то биться, а сверху – колотят с такой силой, что потолок не выдерживает и обрушивается вниз, образуя внушительную дыру.
– Давай сюда! Быстро! – командует Саша.
Его облик вижу словно бы в дыму.
– Марк здесь! – едва не рыдаю, протягивая на вытянутых руках мальчика.
Дарьялов забирает его. Мгновение, и сын Верниковского вне опасности. Задираю голову и смотрю туда, где только что скрылись Марк и Саша.
– Руку давай! – приказывает Дарьялов.
Свисает через разбитую в потолке дыру, тянет ко мне ладонь. За неё и хватаюсь, а уже через мгновение оказываюсь вызволенной из этого жуткого заточения.
Не сразу понимаю, что меня окружает. Когда же осознаю – есть лишь одно желание – сбежать. Дом охвачен пламенем, а мы уцелели лишь чудом, да и то потому, что пристройка, в которой оказались, всё ещё не горит.
– Бери Марка. Бегите подальше, – распоряжается Саша, ощутимо подогнав меня в ту сторону, где мы окажемся в безопасности.
– А ты? – выкрикиваю истерично, прижимая Марка к себе с такой силой, словно в нём – вся моя жизнь.
– Даня твой ринулся вас спасать. Вытаскивать его нужно.
Я не успеваю сделать ровным счётом ничего. Ни подумать о том, что мне сказал Саша, ни запротестовать.
Он исчезает из поля моего зрения. Скрывается где-то там, среди пылающих стен.
Пожарные приедут нескоро… я ведь это знаю. Как же теперь просто остаться в стороне и не ринуться туда, где сейчас находится тот человек, который стал настолько быстро слишком важным?
– Саш! Саша!
Отпустив Марка, в которого всё это время впивалась так, словно он был моим спасительным якорем, бросаюсь к Дарьялову.
Он выводит из горящего дома целого и относительно невредимого Даню. Вдалеке раздаются едва слышные отзвуки пожарных сирен.
– Всё хорошо, – заверяет меня Саша.
Притягивает с силой к себе. От него пахнет дымом, его всего колотит, когда прижимаюсь и вдыхаю горький аромат.
– Всё хорошо, да, – всхлипываю, и так отчаянно впиваюсь в Дарьялова в ответ, что мне самой становится страшно.
Снова.
Нас окружают так быстро, что мы ничего не можем поделать. Первым делом пожарные начинают тушить разошедшуюся стихию.
Смотрю на это и опасаюсь задать тот вопрос, который так или иначе становится едва ли не основополагающим – где Света?
Марк с Даней чуть поодаль. Мой бывший муж прижимает к себе своего сына и, наверное, именно это единственно правильно.
Дарьялов отпускает меня из своих объятий. Отходит в сторону прибывших сотрудников пожарной охраны. Двигается быстро и чётко, словно не из пожара только что меня с ребёнком вызволил, а попросту прибыл туда, где ему ничего не грозило.
– Слушай, следаки тебя опрашивать будут, – говорит Дарьялов, подходя ко мне после того, как о чём-то с кем-то переговорил. – Расскажешь всё, что знаешь. Раз труп есть, то такая процедура.
Меня от этого выворачивает. Отстраняюсь, смотрю на Сашу удивлённо.
– Труп?
Да, Сонь… труп. И ты, вроде как, должна прекрасно понимать, о чём сейчас речь. Только после всего пережитого ощущение, как будто не со мной всё это произошло.
– Соф… просто расскажи им, как всё было, хорошо? Больше ничего не нужно.
Он смотрит на меня так, словно ждёт, что я просто кивну и сделаю всё, что от меня требуется. А мне кричать хочется от того, что со мной случилось.
– Окей. Расскажу, – говорю тихо, – всё расскажу.
– Я с тобой рядом буду, – заверяет меня Дарьялов.
Осторожно, словно сломать боится, к себе снова притягивает, и в этот момент я выдыхаю с облегчением. Впиваюсь пальцами в его одежду. Утыкаюсь носом в изгиб шеи. Дышу прогорклым ароматом, и ощущаю, как меня пеленают в защитный кокон.
Я не знаю, что и как будет происходить дальше. Да и не хочу этого знать. Однако здесь и сейчас чувствую – мне хорошо и уютно. А обо всём остальном я подумаю, когда вынырну из этих, таких необходимых мне, объятий.
Допрос проводит какой-то парень. Судя по виду, ему лет на десять меньше, чем мне. Отвечаю на все заданные вопросы, а сама фокусируюсь на каких-то ничего не значащих вещах. Например, на погонах этого самого допрашивающего. На то, как он хмурит брови. На чём угодно. Лишь бы только не обращать внимание на происходящее кругом.
Здесь скорые, здесь отовсюду сверкают мигалки. Неужели, чёрт бы всё побрал, их попросту нельзя отключить, когда не нужно ехать, сломя голову, на помощь людям?
