– К концу этой недели все вы, вся ваша четверка, изменитесь навсегда!
«Значит, мы и вправду попали в секту», – думаю я.
– Простите, – снова повышает голос старшая блондинка, поднимая руку. – Вы сказали «ваша четверка».
– Да.
– А что, больше других не будет?
– Хотела приехать еще одна женщина, но она подвернула ногу в военном лагере.
Военный лагерь? Что не так с этими людьми?
– И… э-мм… мужчин тоже не будет?
– На этой неделе? Нет. А теперь давайте разувайтесь.
Старшая блондинка вздыхает в ответ, скидывает кроссовки и кладет их в холщовый мешок.
– Носки тоже снимать? – спрашивает она недовольно.
– Носки тоже, – кивает Магнус и принимается демонстрировать нам навыки, которыми мы должны овладеть, в частности быстрый бег по направлению к лесу.
– Ступни под бедрами! – кричит он, рассекая руками воздух в стиле Усейна Болта и устремляясь вдаль. – Наклон вперед!
Расстояние между ним и нами увеличивается, и ему приходится кричать все громче и громче.
– Отталкиваемся лодыжками. Пятки «целуют» землю! – раздается очередной крик, после чего он добавляет «ПРИЗЕМЛЯЕМСЯ НА НОСКИ» и со всего размаха впечатывается в дерево.
– Боже мой… – бормочу я.
– Он что… Он это?.. – выпучивает глаза Мелисса, наблюдая за тем, как мужчина исчезает в кустах, а затем поворачивается и обращается к нам: – Почему?
– Наверное, он так показывает нам свою технику, – отвечает молодая девушка модельной внешности с карамельными волосами и задницей, которой я уже начинаю завидовать.
– И не говори, – вторит ей старшая блондинка, обмахиваясь рукой.
Другую руку она поднимает в знак приветствия, не сводя глаз с гибкого силуэта Магнуса, который уже поднимается на дерево, ловко перескакивая с ветки на ветку.
– Привет, я Триша.
– Элис, – отвечаю я.
– А я Мелисса! – моя сестра жизнерадостно протягивает руку новой знакомой.
Когда Магнус исчезает из виду, Триша полностью переключает внимание на нас, поправляя свои пышные груди.
– Рада познакомиться с вами обеими. А это Марго, – она указывает на девушку модельной внешности, которая усердно практикуется в «крабьей походке» – мокрую, но поразительно сногшибательную, несмотря на весь этот ветхозаветный потоп.
– Она похожа на принцессу с детского рисунка, – восхищается Мелисса.
«Больше похожа на занозу в заднице», – думаю я.
Балансируя на руках и ногах, она выставляет вверх плоский живот, которому я тоже завидую, и без всяких усилий двигает бедрами, делая несколько пробных шагов вперед и назад. Потом набирает скорость, но резко останавливается и оглядывается по сторонам. Тут она как бы вспоминает, что должна подражать крабу, и начинает двигаться в сторону. Остальные, в том числе и я, вытягивают шеи и синхронно поворачивают головы, следя за ее перемещением.
– Как она так… сгибается? – удивляюсь я вслух.
– Словно магия какая-то, – бормочет Мелисса.
– Магия двадцати трех лет, – уточняет Триша, после чего по-быстрому вводит нас в курс дела, словно читая сводку новостей: – Это ее натуральный цвет волос – да, я понимаю, что принять это нелегко. И да, ее не раз приглашали работать моделью. Она регулярно занимается пилатесом, помешана на фитнесе, является представительницей какого-то второстепенного аристократического семейства и неприлично богата.
Мы с Мелиссой невозмутимо разглядываем девушку, размышляя, откуда Трише столько известно о незнакомке и не стали ли и мы предметом столь пристального внимания. К счастью, Триша поясняет:
– Мы вместе ехали на такси из аэропорта. Она ругала доставку багажа, а расплачивалась «золотой» картой. И еще у нее якобы какие-то проблемы с кожей…
Я рассматриваю Марго, ее восхитительную кожу и столь же восхитительные карамельные волосы. Она – одна из тех уверенных в себе девушек, что ходят в шляпках в помещении. И в юбках-брюках.
– Ого! А она, случайно, не родственница королеве? – спрашивает моя сестра.
Вдобавок к недоверию к современным технологиям и поп-культуре после 1997 года, Мелисса отличается культурными предпочтениями женщин старше ее вдвое. Среди них: Джули Эндрюс (во всем без исключения), шотландские бисквиты и королева. Иногда она называет Ферги (герцогиню Йоркскую) «слишком легкомысленной» и до сих пор не свыклась с гибелью Дианы. Когда Эдвард и Софи поженились, папа застал момент, как она разбила кружку из «королевского памятного набора», а к тому времени, как Кейт «охмурила» Уильяма, с набором было покончено. Иными словами, она самая убежденная монархистка, какую только может не повезти вам встретить.
Триша наклоняется, чтобы растереть свою уже похолодевшую ступню, и я пользуюсь заминкой, чтобы прошипеть Мелиссе:
– Прекрати вести себя как дура и восхищаться «элитой».
– Не могу, – шипит в ответ Мелисса, качая головой. – Обожаю слово «камербанд».
– А кто не обожает? – встревает Триша, явно услышав наш обмен репликами. – Мне лично импонирует «лакросс». Так вы что – подруги?
– Сестры.
– А-аа… – кивает она и добавляет «Ух ты», когда Магнус спрыгивает с дерева и делает обратное сальто просто так, без всяких причин.
– После двадцати пяти просто незаконно быть таким гибким, – бормочет она мечтательно. – Он типа спагетти…
«Он “типа” грандиозный выпендрежник», – думаю я.
– Ух! Хорошая разминочка, правда, дамы? – Магнус возвращается к нам.
Не успеваем мы ответить, как он резко прерывает романтическое общение и начинает делать приседания. Просто так. Потому что может.
У Триши буквально текут слюнки. Прямо на наших глазах.
– Посмотрите на него, все напоказ. Как на банкете!
Она прихорашивается под его взглядом. Это уже слишком, и я чувствую моральную обязанность нарушить свой обет сдержанности в разговоре с людьми, не входящими в число моих родственников.
– Да ладно, будет вам…
– Что? – отзывается Триша, наблюдая как инструктор переходит к выполнению серии прыжков «звезда». – Он такой горячий! Я готова сорвать с него шаровары зубами…
– Не глупите, – бормочу я. – Он похож на Аладдина.
Она слегка фыркает и улыбается мне, поэтому я улыбаюсь в ответ. Потом Магнус стучит себя кулаками в грудь, словно скандинавский самец-горилла, и заявляет, что хочет оценить наше «изначальное равновесие», проверив наши слабые места. Триша хлопает себя по подбородку.
– Забавно. Я уже несколько лет с ним борюсь, – признается она. – Один мой знакомый с Харли-стрит называет их «бородками».
