«Они что, под действием каких-то веществ? – думаю я, созерцая детей, совершенно спокойно убирающих тарелки. – Может, загипнотизированы? Как это работает?»
– Говорите детям, что они могут сделать, тогда не придется тратить много времени на то, чтобы говорить им, что нельзя делать, – Инге, похоже, читает мои мысли.
Она волшебница… Я пытаюсь сопоставить возвышенный образ богини с образом здравомыслящей Элис, имеющей в запасе четыре «вечные» хозяйственные сумки, но Мелисса пихает меня ногой и говорит:
– Видишь? Я же говорила, что это будет приключение!
Инге привлекает наше внимание, облокотившись обеими руками на стол, словно собираясь обсудить важное дело. К чему она и приступает.
– Итак. Вы, конечно же, можете получить полный возврат денег, и мы можем связаться с авиакомпанией, чтобы договориться о вашем вылете.
– Куда? – спрашивает Мелисса, выуживая застрявшую в коренном зубе изюминку.
– Домой, – отвечает Инге.
– Домой?
Из моих легких как будто высосали весь воздух.
Мелисса с трудом глотает, усваивая эту мысль, а Марго заметно бледнеет. Никто из нас еще не задумывался об этом. Никакого больше викинга-предводителя, никаких тренировок…
Ее слова будто гром среди ясного неба. Несмотря на все мои стоны и жалобы – обращенные к Мелиссе, Трише, Вселенной, любому, кто может услышать, – мысль о возвращении домой, к моей прежней жизни, порождает во мне неприятное чувство пустоты.
Мы ведь уже столько всего сделали, многому научились. Черт, мы даже соорудили носилки и сумели компенсировать особенности нашего телосложения, чтобы перенести здорового мужика на несколько километров по незнакомой пересеченной местности… Я сделала брошь в виде жука, ради всего святого! Нельзя вот так бросать все и уезжать!
Идея возвращения к прежней жизни кажется невозможной. Почти невообразимой. Мне хочется кричать об этом, как-то протестовать. Но никто не говорит ни слова. Никто не говорит о том, насколько Плохой Идеей будет возвращение домой именно сейчас. Очень плохой.
«Ну ладно, – думаю я. – Все кончено. Ничего не изменится».
Я раньше увижу своих детей, что уже хорошо. После четырех отдельно проведенных ночей я уже скучаю по ним. Но мне же еще придется и возвращаться на работу. И к Грегу. И – я уже это говорила? – НИЧЕГО НЕ ИЗМЕНИТСЯ…
Мне вдруг становится очень жарко, как будто что-то закипает внутри меня, пока…
– Нет! – почти непроизвольно вылетает из меня слово протеста.
Четыре пары глаз устремляются ко мне.
– Ну то есть мы должны сначала все обсудить между собой.
Выражение лица Мелиссы медленно меняется от отчаяния к чему-то более напоминающее обычное выражение лабрадора в человеческом обличье. Марго, как я вижу, медленно кивает, и даже Триша сияет.
– Хорошо? – продолжаю я, едва ли не умоляя.
Инге смотрит на меня совершенно спокойно.
– Хорошо, – кивает она. – Оставлю вас на какое-то время. Все равно Фрейе нужно переодеться.
Она хватает свою дочку и принюхивается к ее штанишкам, после чего уносит в ванную, словно мяч для регби. Теперь, когда она ушла, мы переглядываемся, не зная, с чего начать.
– Мне тут нравится, – говорит наконец Марго. – А так мне все равно больше нечем заняться. По крайней мере, на этой неделе…
Мелисса кивает.
– Собаки накормлены и выведены на прогулку. За лошадьми присматривают местные подростки, а за кроликами – соседи. Я бы точно осталась.
– Скажу честно, что никогда мне не было так весело тащить викинга в полубессознательном состоянии по незнакомому лесу, – предлагает свой логический довод Триша. – Я даже не против того, что здесь нет никаких доступных мужчин! Тут мило, все равно что небольшой отпуск. Запасаемся женскими гормонами… Как гормонотерапия, только без опухания!
– И к тому же я очень хочу соорудить лодку! – добавляет Мелисса.
Всех нас охватывают общие чувства, и я улыбаюсь.
– Значит, договорились?
– Думаю, да.
По возвращении Инге мы придаем своим лицам максимально умоляющее выражение.
– Мы хотели бы остаться, – сообщаю я под всеобщее энергичное кивание. – Мы можем чем-нибудь заниматься, выполнять какую-нибудь работу без Магнуса?
Наступает почти оглушающая тишина ожидания – настолько трепетно мы ждем вердикта о своем будущем.
Наконец Инге говорит:
– Ну… Мне уже доводилось проводить пару занятий, когда Магнус, знаете…
– Когда ему нужно было не забывать о флэш-карточках? – очень тактично (для себя) спрашивает Мелисса.
– Точно. Так что, думаю, я могла бы научить вас кое-чему…
– Даже во время присмотра за тремя детьми, ягненком в шкафу и больным мужем?
Я точно хочу остаться. Очень хочу. Но я едва справляюсь сама с собой по утрам, поэтому хочу предоставить Инге шанс как следует подумать, прежде чем соглашаться. Нянчиться с четырьмя безнадежными британками вдобавок к уходу за выводком детей и блюющим викингом – это же слишком для любой женщины, правда?
Марго даже не приходит в голову такой деликатный вопрос.
– Это будет замечательно! – сияет она, а Триша хлопает в ладоши.
– Ладно, – кивает Инге, как будто дело уже решено, прежде чем добавить условие: – Но я не смогу приходит в убежище каждый день, ведь у меня здесь Магнус и дети.
– Да-да, хорошо, – говорю я. – Мы могли бы сами приходить к вам…
Я совершенно не помню дорогу, но теперь, когда я знаю, что дорога точно есть, надеюсь, что хотя бы одна из нас запомнит ее.
– Или вы могли бы остаться здесь, в доме, – говорит Инге.
– А можно? – расширяются глаза Триши. – У вас есть лишняя комната?
«М-мм, горячая вода… – уже начинаю мечтать я. – Простыни…»
– Да, – отвечает Инге. – Дети обычно спят вместе…
Конечно, спят вместе…
– Значит, вы можете воспользоваться комнатой Метте и Фрейи, – заканчивает она. – На прошлых выходных я сделала им двухъярусную кровать.
– Сами сделали? Из набора? – впечатлена Триша.
– Нет, из деревьев… – Инге кажется смущенной.
Триша нервно сглатывает в присутствии женщины, настолько рукастой и невероятной, что она может даже делать мебель по своему вкусу.
– Ого, неплохое «ремесло», – бормочет Мелисса, а Инге встает и начинает разбирать ящик с овощами для ужина.
– Она настоящая? – шепотом спрашиваю я Тришу.
– Вроде да…
– Чует мое сердце, будет еще интереснее…
