– Козы едят все, – продолжает Инге свой устный список. – А с остальными разберусь я.
– Есть и остальные? – спрашивает Мелисса в возбуждении от того, что находится рядом с доктором Дулиттлом в женском обличье.
– Всего-то пара кошек и ягненок. Ну и дети, конечно. И Магнус.
– А, ну да.
Все, что происходит дальше, может легко сойти за «неудачные дубли» со съемок женского ремейка «Рокки-2», потому что, хотя цыплят никто и не собирался ловить, мы как-то не подумали, что они все равно захотят сбежать. Как и по-настоящему страшная свинья.
– Лови ее!
– Сама лови ее!
Мы с Мелиссой перекрикиваемся в шуме суматохи, Триша смеется, а Марго просто пытается догнать и коснуться свиньи, словно это какая-то безумная игра в салочки.
В конце концов «Повелитель мух» оказывается вне игры и довольно валяется в свежей грязи, пока мы окружаем цыплят.
– Какая тяжелая работа! – жалуюсь я в полупрыжке, пытаясь поймать крылатое создание.
– Неужели? – пыхтит Триша. – Зато разминка хорошая.
Она делает перерыв и переводит дыхание, словно после серии приседаний.
– Такими темпами задница у меня теперь будет выглядеть лучше, чем после лагеря военной подготовки на Ибице. Мисс. Стальные. Ягодицы.
Тут я замечаю, что за нами наблюдает Инге, и что вид у нее не такой уж довольный.
– Главное – это не выглядеть! – поправляет она. – Главное – это быть лучше.
Она бросает взгляд на свою младшую дочь, проверяя, слышит ли она – очевидно, ограниченное знание английского – не помеха урокам по гендерному равноправию.
– Самое ценное у вас – это голова и сердце. А не то, на чем вы сидите.
«Ей-то хорошо говорить», – думаю я, восхищаясь лайкровыми изгибами Инге, которая поворачивается и идет к дому в сопровождении своей малышки.
– Мозг – это новая задница! – кричит она через плечо.
Я опускаю голову и продолжаю охоту на цыплят, пока Триша бормочет:
– Да, но что за задница! Если бы у меня была такая, я бы все время носила чапы с открытой попой. Как байкеры. Или Кристина Агилера…
[23]
– Ага! – смеется Мелиссса.
– Ты что, знакома с творчеством Кристины Агилеры? – не могу сдержаться я.
– Заткнись, – обращается она ко мне тоном, который я интерпретирую как сестринскую привязанность.
– С другой стороны, разве бывают чапы, закрывающие попу? – размышляет Триша.
Это хороший вопрос, над которым мы все размышляем какое-то время.
– Вот тебе и жизнь без Google, – подводит итог Триша. – Действительно заставляет напрячь мозги.
Когда мы заходим в дом, первое, что бросается нам в глаза, – это блаженная картина: Инге с зачесанными назад волосами и в не по размеру большом шерстяном джемпере сидит на корточках возле ягненка и кормит его молоком из детской бутылочки.
«Прямо как на картине эпохи Возрождения!» – мысленно восхищаюсь я.
– На следующей неделе мы начнем отучать его от молока, но пока что это для него сосок, – объясняет Инге.
Мы смущенно киваем, не зная, что отвечать в таком случае.
– Мы можем чем-то помочь? – спрашивает Мелисса.
– Да, что теперь? – добавляет Марго услужливым тоном.
– Теперь мне нужно поработать, – говорит Инге.
– А это была не работа? – плюхается Триша на стул. – Я выбилась из сил!
– В кастрюльке есть еще кофе, – отвечает Инге.
Кофе: лучший ответ в любой ситуации.
– Что вы, это не работа, это просто жизнь.
– Ах да. И чем же вы еще занимаетесь? – интересуется Марго.
Инге заставляет ягненка срыгнуть и кладет его спать в шкаф, потом достает с полки белую папку и ноутбук и говорит:
– Я изучаю…
Я ожидаю, что она добавит нечто, вроде «йогу» или «личностный тренинг, чтобы стать преподавательницей», но она заканчивает:
– …психологию. Сейчас как раз пишу кандидатскую диссертацию.
Этого я не ожидала.
– Одновременно со всем, – Марго взмахом показывает на пару со свистом проносящихся мимо детей, – этим?
– Да.
– Ого.
– И о чем ваша диссертация? – спрашивает Марго с широко раскрытыми глазами.
Даже у Марго нет кандидатской диссертации…
Инге смотрит ей прямо в лицо и говорит:
– Психология перфекционистов.
Марго прочищает горло и задумывается. Видно, что она разрывается между любопытством и растущим подозрением, что за ней наблюдают как за объектом научного эксперимента.
По меньшей мере, у меня возникает такое ощущение, поэтому я распространяю его и на нее (потому что Марго, ну вы знаете…).
– Я примерно с час хочу побыть одна, – заявляет Инге.
На лице моей сестры отображается беспокойство по поводу перспективы возложить на себя ответственность за троих детей второй раз за день. Обязанности тети Мелиссы обычно не простираются далее первоначальной борьбы в коридоре и последующей раздачи конфет, пока дети не возбудятся настолько, что она через десять минут возвращает их с видом «Моя хата с краю, ничего не знаю…»
А у меня их только двое! Может, моя сестра действительно не хочет заводить семью. Интересно.
Инге не спрашивает, есть ли у кого из нас дети. И даже не дает никаких намеков на то, что делать с тремя мини-викингами, которые в настоящий момент обвивают ножки стола.
– Ну как вы, справитесь? – спрашивает она, как бы подумав об этом в последнее мгновение, прежде чем выйти из комнаты.
– Да, мы присмотрим за ними, – говорю я в надежде уверить ее в том, что я великолепно ухаживаю за детьми, как и любая женщина с четырьмя «вечными» хозяйственными сумками в машине.
– Я имела в виду вас…
– О! – а вот это было неловко. – Да, спасибо, – киваю я.
– Можете принять душ, полотенца на ваших кроватях.
И с этими словами она уходит.
Несмотря на уверения в том, что все дети, даже самая младшая, самодостаточны, сейчас они все втроем смотрят на нас. Или просто бросают нам вызов. Я точно не уверена.
– А у вас нет телевизора? – с сомнением спрашивает Триша и добавляет громче и медленнее, поднимая брови в универсальном жесте «Я не говорю на вашем языке, потому что я глупая англичанка, но я задаю вопрос»: – Тэ-Вэ?
К счастью, на языке викингов эти буквы означают то же самое, потому что дети понимают ее намек и мотают головами в ответ.
