– Я много что делаю неправильно! – протестую я настойчиво, почти наигранно. – Много в чем напортачила… Много!
– Как, например, когда?
– Например, совсем недавно…
– Правда? – бросает мне вызов Мелисса.
– Правда? – вторит ей Триша, в возбуждении распахнув глаза. – Давай, колись!
– Да, теперь ваша очередь, – подтверждает Инге, следуя своей скандинавской логике.
К этому моменту мышцы мои расслаблены, голова кружится после пива, так что я соглашаюсь.
– Ну ладно… – начинаю я, растягивая слова, чтобы оттянуть время. Казнь, если хотите. Потом делаю как можно более глубокий вдох, на какой способны мои легкие, и продолжаю: – Помнишь, когда ты забрала меня из Premier Inn после стоматологической конференции в прошлом месяце?
– Там, где ты проблевалась? – уточняет Мелисса.
– Да, спасибо, после той самой. Так вот, помнишь, как я сказала, что напилась со знакомыми?
– Да… – Мелисса продолжает смотреть на меня скептически.
– Ну, это не совсем были знакомые. Там был один стоматолог…
– Что? На стоматологической конференции? Ты меня удивляешь… – Мелисса делает еще один глоток пива, теряя терпение.
– Ну и, я думаю… Наверное, я переспала с ним…
Не успеваю я произнести эти слова, как мне хочется тут же отмотать все обратно и забрать свое признание.
За столом наступает тишина. Выражение лица Мелиссы меняется; я чувствую, как у меня напрягаются мышцы.
– Ты сделала что? – спрашивает она наконец. – Ты что, сбрендила?
Она явно шокирована.
– Нет! – я как будто оправдываюсь.
Ну может быть… Да…
– И как это было? – Триша хочет подробностей.
– Я… я… – запинаюсь я. – Я не помню.
– О чем ты думала? – требовательно спрашивает Мелисса.
– Я не думала! В том-то и дело… – я озираюсь в поисках поддержки.
– Да что с тобой? – продолжает моя сестра.
Я не думала, что беседа по душам примет такой оборот.
Значит, Трише можно участвовать в тройничке, а мне нельзя совершить даже одного незначительного/среднего неблагоразумного поступка за двенадцать лет усердного исполнения супружеских обязанностей?
Я слишком поздно понимаю, что неправильно поняла смысл таких «женских разговоров по душам».
«Вот почему я не участвую в них, – укоряю я себя. – Идиотка! Ты совсем в них не разбираешься!»
– А он был большой? – продолжает Триша, не обращая внимание на назревающий конфликт между сестрами.
– Н-н-не знаю…
– Мне даже в голову не пришло бы, что… – Мелисса останавливается и вместо слов трясет головой. – Просто не могу поверить.
Я не ожидала, что Мелисса примет мое признание близко к сердцу. Или что будет так охотно говорить о наших разногласиях на публике.
– С каких пор ты такая щепетильная? – упрекаю ее я, вторгаясь на незнакомую мне территорию. – Грег же тебе все равно никогда не нравился…
– А, Грег, – в ее устах это имя звучит, как вымышленное. – Грег. Грег никому не нравится.
– Извини?
– Папе точно не нравится.
– Ах, вот как!
– На прошлое Рождество он назвал его засранцем.
– Правда? Как по-джентльменски.
– Грег и есть засранец.
– Не в этом дело! – я уже кричу.
– Ну да, дело не в Греге!
– Грег – это ее муж? – хмурится Инге, не поспевая за нашим разговором.
– Думаю, да, – шепчет Марго слишком громко, чтобы это можно было назвать шепотом.
– Да, – подтверждает Мелисса. – И он вахлак.
– Это такой служащий в отеле? – спрашивает сбитая с толку Марго.
По всей видимости, она убеждена, что все остальные люди за пределами ее круга просто слуги. «Массовка и слуги в жизни ее родни и подобных ей», – размышляю я с горечью.
– Нет! – раздражено говорит Мелиссса. – Это такое ругательство. Самое лучшее времяпровождение, на его взгляд, – сидеть в темной комнате в компании каких-то камней и пялиться в телевизор. А присмотр за детьми – это дать им по айпаду и забыть о них.
– Не тебе судить его! – гневно восклицаю я, потому что: а) она-то уж точно не авторитет в области присмотра за детьми и б) она права. Отчего я ненавижу ее теперь вдвойне.
– Я же говорила, что дело не в Греге! – отражает обвинение Мелисса.
– А если не в Греге, то в чем твоя проблема? – недоуменно спрашиваю я. – Чего ты вдруг принялась судить?
– Я принялась судить? – недоверчиво переспрашивает Мелисса. – Это ты вечно всех обвиняешь, Судья Джуди
[28].
– Меня не так зовут…
– А тебе бы подошло…
– Ну что, дамы, давайте оставим споры до утра, – Триша пытается положить конец препирательствам, но безуспешно.
– Ты все время талдычишь о семье, – настаивает Мелисса, – но даже не пытаешься приехать, чтобы повидаться с отцом.
– Значит, вы изрядно выпили? На стоматологической конференции? – спрашивает Марго, не зная, чью сторону принять и каким тоном говорить, но желая принять участие в дискуссии.
– Что? – в замешательстве оборачиваюсь я и трясу головой. – Нет. То есть да.
– Лицемерка, – смакует Мелисса это слово, четко произнося каждый слог.
На секунду я в шоке теряю дар речи.
– Чего ты вообще прикопалась?
Мелисса щурится и пристально смотрит на меня.
– Я «прикопалась», потому что ты потратила годы – насколько я помню – на этого здоровенного лошака…
– Вы имеете в виду помесь коня и осла? – услужливо спрашивает Марго.
– А что, меня плохо слышно? Я это и сказала! – огрызается Мелисса, повышая голос. – А я боялась тебе перечить, ведь вдруг ты опять состроишь кислую рожу, как у Судьи Джуди…
– Я говорю тебе, что я не судья…
– Но все равно критикуешь всех и строишь рожи…
– Какие рожи?
– Вот такие! Как сейчас! Она же строит? – обращается к Трише Мелисса.
– Ну да, сейчас у тебя довольно выразительная физиономия, – признает Триша, тщательно подбирая слова.
Я поворачиваюсь всем телом, чтобы она как следует рассмотрела мое лицо.
