Принесли заказанный Танькой чай.
– А почему именно угроза моему семейному счастью такой эффект возымело? – Яна все-таки поинтересовалась.
Танька округлила глаза:
– В глазах моей мамы вы – идеальная пара. Ваш разлад – это сродни наводнению, землетрясению, переезду и ремонту вместе взятым!
Яна отвела взгляд. Только что принятое решение не обсуждать с подругой семейную жизнь таяло на глазах. Она смотрела на улицу, едва прислушиваясь к Татьяниному щебетанию. Взгляд зацепился за припаркованный напротив бежевый перламутровый внедорожник с инерционными колесными дисками: автомобиль уже остановился, а диски все вращались, рассыпая огни и привлекая внимание. Яна почувствовала, как сердце сжалось, будто прячась от что-то недоброго, которое вот-вот нагрянет, пригляделась: леворулька
[12]. Таких в городе на границе с японским праворульным автопромом единицы. Она видела, как водитель говорил по телефону, руки знакомо поглаживали черный пластик руля.
Таня дотронулась до локтя:
– Ян, ты чего? Случилось, что ли чего?
– Да вот, увидела машину Влада.
Золотистый Лексус, действительно, был машиной мужа. И мужчина за рулем – муж, Яна узнала его по часам, по манере поглаживать руль одним пальцем, будто вычерчивая узор.
– И чего?
– Ничего, – Яна пожала плечами, уже собираясь отвернуться, когда водительская дверь распахнулась, из нее вышел Влад, торопливо обогнул автомобиль, галантно открыл пассажирскую дверь, выпустив из нее полноватую блондинку: длинные волосы собраны в высокий хвост, шелковая блузка навыпуск и тонкий трикотаж широких брюк.
Таня замолчала, проглотив неоконченное предложение, что-то о новой работе Толика.
– А это что за мадама?
Влад припал к пухлым пальчикам, потянул блондинку в кафе напротив. Яна видела, как незнакомка кокетничает с мужем, а тот недвусмысленно оглаживает округлые, плотно обтянутые салатово-мятной тканью.
– Ни фига себе, – Татьяна присвистнула.
В следующее мгновение она схватила сотовый Яны, активировала мессенджер. Яна, не отрывая взгляд, наблюдала, как муж нехотя оторвался от блондинки, схватился за сотовый и, бегло просмотрев принятое сообщение, сунул телефон в карман, не удостоив собеседника ответом.
– Вот козел, – Танька в сердцах бросила сотовый на стол. Яна прочитала на меркнущем экране: «Влад, ты сейчас занят? Давай, пообедаем вместе?».
Сердце обреченно томилось в груди, в голове стало пусто, бесцветно и безразлично, все место там занимала полноватая незнакомка, которую Влад трогал, не таясь. Он открыл дверь заведения, пропустив женщину вперед. Ладонь неудержимо спускалась ниже поясницы.
Остаток дня прошел, как во сне. Звонила Иринка, что-то рассказывала о конкурсе набросков и о том, что она не взяла любимую запасную кисть. Кажется, Яна пообещала ее найти и попробовать передать через директора лагеря.
Хотелось домой.
Нет, не так. Хотелось в норку, укрыться в ней с головой, спрятаться под теплым пледом и слушать, как в трубах шумит вода. Как доносятся приглушенные голоса соседей. Как хлопает дверца чьего-то холодильника, а через приоткрытую форточку в квартиру тонким запахом борща или подгоревшего молока заглядывает чье-то семейное счастье.
Вот бы не высовываться до самого того дня, когда из груди вынут ледяной кол.
Компьютер безнадежно тормозил, видимо, чувствовал, что с хозяйкой неладно: стоило задуматься, отвернуться к окну, как экран мигал и переключался в режим сна. И без конца трезвонил телефон. Какой-то идиот никак не мог попасть в кадровую службу. Яна переключала, звонок срывался, и снова:
– Алло, отдел кадров? Я на счет резюме, я отправил его сегодня утром на должность операциониста, – звучало тирадой на одном вдохе.
Яна устало переключала на отдел кадров, если бы не ледяной кол в груди, она бы уже спустилась в кадровую службу и выяснила, что за бардак у них творится. А еще – к связистам и Горну, почему АТС
[13] работает черт знает как. Но в груди горел ледяной ком, мешал дышать.
И она снова и снова равнодушно переключала входящий звонок на отдел кадров.
– Слышь, Слав, что-то у нашей дамы день не задался, – Миша Фомин в очередной раз нажал «отбой», покосился на хмурую спину программиста. Тот распрямился, глянул через плечо. – Не, серьезно. Железные нервы у тетки.
– Какая она тебе тетка, – пробурчал Мстислав. – Она, знаешь, какая?
Оперативники дружно переглянулись, загудели:
– У-у, Славка! Да ты па́лишься!
Парень мотнул головой, отвернулся.
– Ты смотри, Славка, – Кистяев прожигал дыру в затылке программиста, меланхолично перебирал скрепленные канцелярской скрепкой документы, – себя в руках держи. А то от дела отстраним.
Мстислав неожиданно развернулся к оперативникам, окинул взглядом и широко осклабился:
– А давай! Будешь Ботаника сам ловить сачком, – он глянул на часы, порывисто встал: – Комп не трогать, не включать, не выключать, не подходить, рядом не дышать.
Фомин понимающе кивнул:
– Че, пакет Нейтрино
[14] подсадил?
Программист мрачно кивнул:
– Все. Я спать. Дань, не забудь предупредить дежурного, что буду ночью, как будет готова аналитика, а Москва еще не уснет.
Кистяев с интересом посмотрел на монитор, связанный с удаленной сетью банка: на экране ленивой змеей ползла полоса загрузки. В правом верхнем углу в небольшом окне мелькали цифры программного кода, иногда, с четко обозначенными интервалами выбрасывая промежуточный отчет на локальный диск Мстиславского компьютера. Миша Фомин тоскливо вздохнул: он таких программ и не видел, вот бы выпросить разработку у москвича.
17
На черном мониторе загорелась и медленно погасла надпись: «Подключение к серверу завершено успешно. Путь файла установлен». На безликом, без картинок и заставок, рабочем столе появились три новые иконки. Курсор пододвинулся к ним, заставив проявиться под ярлыком свободное поле для ввода названия. Под иконками засуетились черные муравьи латиницы: «зона раз», «зона два» и «вывод».
Уже подъезжая к дому, Яна получила смс от мужа. Ответ на то сообщение, которое набрала еще днем Татьяна. «Буду поздно, не жди».
