– То есть тебе можно верить?
– Можно.
– А в ответ ты не хочешь рассказать мне один из своих секретов? Например, от кого ты сбежала в ночь перед отъездом?
Он заметил, как Ангелина потемнела в лице. Перевела дыхание: прошлое все-таки врывалось в ее настоящее – хрупкое, несмелое счастье с оглядкой. Девушка заставила себя улыбнуться:
– Я не такая болтушка как некоторые.
Обошла парня и направилась по лестнице вверх, навстречу кофейному аромату.
– Ну и ладно, не больно-то и хотелось, – Степан догнал ее, подхватил за талию и буквально внес на верхнюю ступеньку.
Ангелина взвизгнула. Не столько от страха и неожиданности и совсем не из-за кокетства. Но от осознания, что сила мужских рук может быть такой нежной.
Он, конечно, ничего не понял. Рассмеялся, галантно придерживая перед ней дверь.
На открытых верандах было безлюдно и ветрено. Кофе из кофемашины, со сливками у Ангелины и смолисто-черный у Степана, темнел в по-домашнему больших кружках с массивной ручкой. Горячие венские вафли с ягодным муссом, хрусткие ломтики тостов и яркая, как наступающее утро глазунья.
– Это божественно, – Ангелина жмурилась, вдыхая дразнящий аромат ванили и кофе. Запоминала момент небывалого, почти забытого счастья. Свобода. И напротив человек, которого она не боится.
Она тайком наблюдала за Степаном и ловила себя на мысли, что снова и снова прокручивает в голове момент его недавнего прикосновения. Она анализировала его, словно химик – реагенты. И ловила себя на мысли, что тянется к ним, к этим прикосновениям, как продрогший на морозе – к теплому пледу. И кутается в него.
Ангелина снова и снова прокручивала в голове момент на лестнице, когда стояли глаза в глаза. Прокручивала и горела от понимания, что для него это прикосновения – игра. Ничего не значащая. Пустая.
«А что это значит для меня? – вопрос горел в груди, горячо пульсировал в висках, рвался наружу. «Неужели я теперь, как побитый однажды щенок, буду ластиться к любому ласковому слову?»
Девушка прикрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на том, что точно от нее никуда не уйдет: запах моря, шум ветра в ушах, крик чаек, кофе и аромат ванили. Этого тоже много, зачем просить большего и мучаться, не получив это?
– Ты сегодня завтракать будешь? – голос Степана вернул ее к реальности. – Нам так-то минут через пятнадцать надо спускаться…
Он задумчиво улыбался. Ангелина остро почувствовала его беспокойство. Это для нее круиз – возможность спрятаться и оглядеться. А для него – мечта, поставленная на кон.
– Ты придумал, что будешь делать с финальным показом? Ткани ты для чего покупал? – Ангелина отпила горячий кофе.
Дизайнер посерьезнел.
– Я хочу понять, что ждет «Киар Алари» от нас. И сегодняшнее задание должно мне помочь в этом.
– М-м, ясно. А про «уверен даже больше, чем в себе» и «тонкое чувство стиля» вчера за ужином – это что было?
– Лесть, – не моргнув глазом соврал, заставив девушку, наконец, поднять на него глаза. Непринуждённо засмеялся: – Гель, ты как ребенок…. Я понимаю, тебя кто-то обидел там, в прошлой жизни. Из-за этого ты теперь как дикарка бросаешься в бега из-за любого комплимента. Давай ты из-за этого не будешь меня разглядывать под лупой в поисках тайных черных смыслов? – он помолчал, чувствуя на себе ее настороженный взгляд. – Вчера я сказал то, что думал… Во время показа в Москве ты увидела то, что не увидел я. Если бы я тебя послушал, то, возможно, Иван Северов бы не плыл вместе с нами корабле.
Он посмотрел на часы, затем – на несъеденные спутницей вафли. Вздохнул:
– Ты так и не поела нормально…
– Я не голодна́… Хорошо, я не буду тебя рассматривать… под лупой. Но сомнение в тебе помогает мне мыслить трезво. Я боюсь, что твое отношение ко мне я расцениваю неправильно… Боюсь увидеть в тебе больше, чем ты готов дать.
Она опустила глаза, застыла, уставилась в кружку с недопитым кофе как много лет назад – в черную прорубь.
Степан пожал плечами:
– Не знаю, что тут можно понять неправильно. Мне нравится твой острый взгляд и желание экспериментировать. Это если говорить в профессиональной плоскости… Ты красивая, и пару раз я ловил себя на мысли, что очень хочу тебя поцеловать. Ты мне определенно нравишься, и меня к тебе влечет… Это если говорить в личностной плоскости… Но я не идиот, чтобы лезть к тебе с поцелуями, когда ты к этому совершенно не готова и не проявляешь никакого взаимного интереса, – он поморщился. – Дурацкий у нас с тобой разговор получился… Чувствую себя подростком на первом свидании.
Она кивнула.
– Дурацкий.
Он решительно поднялся:
– Пойдем, надо спускаться за заданием. И в бой!
Он протянул руку и помог ей подняться, придержал стул. Только теперь хмурился и отводил взгляд.
Ангелина на мгновение задержала его ладонь в своей.
– Спасибо тебе за этот дурацкий, как ты выразился, разговор. Когда ты его начал, я как раз с удивлением обнаружила, что мне приятно, когда ты меня касаешься, – она почувствовала, что краснеет. – Но ты прав в том, что я не готова с тобой целоваться.
– Понял, не буду. – Они в молчании спустились к лифту, молодой человек нажал кнопку вызова, покосился на Ангелину: – Мигни, когда будешь готова…
Девушка округлила глаза.
– Степ!
Он зашел в лифт, уставился в потолок, пряча в глазах усмешку.
– Просто говорят я классно целуюсь…
– Степа, прекрати, – Ангелина хохотала в голос.
Степан хранил нарочито суровую невозмутимость.
– Мне просто важно твое мнение. И все… Чисто в исследовательских целях.
Ангелина не выдержала, стукнула его кулаком в плечо. Как раз в тот момент, когда распахнулись двери, и в лифт зашли проснувшиеся пассажиры «Жемчужины морей».
Степан подмигнул девушке и притянул ее ближе к себе. Обнял за плечи.
⁂
На четвертой палубе оказалось тихо и малолюдно. Ангелина и Стефан переглянулись:
– Все на завтраке, наверно, – предположил дизайнер.
Ангелина пожала плечами – сквозь приоткрытые двери ресторана были виден полупустой зал.
Они подошли к дверям с табличкой «Киар Алари» на стене. Участники конкурса что-то тихо и возбужденно обсуждали. Крейг громко отметил:
– Это мог сделать кто-то из нас. Любой…
– Чего сделать? – Стефан прищурился, сунул руки в карманы джинсов и подошел ближе.
Крейг хотел ему ответить, но в этот момент распахнулись двери шоурум – участников шоу запустили внутрь. Полумрак коридора, табличка, преграждающая путь в демонстрационный зал и в примерочные, едва подсвеченный указатель «швейный цех» и раскрытые широкие двери.
