— Может, перетренировался просто? — пожал плечами дядя.
— Господи, Райнхард, МЕНЯ ПУГАЕТ ТО, ЧТО Я ВИЖУ! — рявкнул я, вскакивая на ноги и опрокидывая стул. — И это точно не просто галлюцинации! Ты мне не веришь?!
— Успокойся, — спокойно произнёс дядя. — Садись. Конечно же, я верю тебе. Кровь не лжёт, ты же знаешь. Винтеры не врут Винтерам. Но, сам понимаешь — маги не верят одним словам.
Я перевёл дыхание, успокаиваясь. Подцепил ногой стул, поднимая его и снова сел за стол, кладя на него обе руки с раскрытыми ладонями.
— Тогда — смотри.
Глубокий вздох… Сосредоточиться… И… р-раз!..
На моих ладонях вспыхнули огоньки свёрнутых схем — пока ещё свёрнутых, но готовых в любой момент развернуться в атакующие заклинания.
— «Белое пламя», — спокойно, будто бы я показал обычного магического светляка, сказал дядя и слегка прищурился. — И…
— «Фойершторм».
Сказал бы мне кто вчера, что я смогу сотворить два мощных боевых заклинания за раз, я бы рассмеялся ему в лицо. Хотя и весьма горьким смехом…
— Это восьмой ранг, — всё также спокойно сказал Райнхард. — Поздравляю.
Как и любой нормальный боевой маг, к шестнадцати годам я знал кучу заклинаний, но большинство — лишь в виде схем. Учить что-то такое не возбранялось — недоучки вроде меня всё равно не смогли бы запитать контур чего-то по-настоящему мощного, так что вместо боевого заклинания вышел просто пшик.
Но не сейчас.
Не знаю, получилось бы у меня их сотворить даже на внезапно выросшем уровне магии, но на приливе адреналина — сделал.
— Это не было иллюзией, — сказал я, развеивая оба зародыша.
Держать их вот так вот, в подвешенном состоянии без активации, было слишком уж тяжко — такие заклинания либо быстро гасят, либо швыряют во врага.
— Я знаю, — кивнул дядя. — Ты что-то сделал в моё отсутствие? Я знаю несколько ритуалов, способных повысить силу, но там даже дюжины принесённых в жертву девственниц не хватит. А в нашей деревне — сам знаешь, с девственницами туго. Бабку Агафью разве что резать…
— Клетка, — сказал я.
Райнхард чуть прищурился, вызывая колдовское зрение… И удивлённо моргнул.
— Это клетка всё ещё десятого ранга.
— Именно.
— Ладно, признаю, это всё до дэвчиков странно, — усмехнулся дядя, которого не так-то просто было пронять ъ. — Но ты же, кажется, говорил о том, что спал-спал, спал себе спал… а когда проснулся, то резко начал пророчествовать и видеть несгораемые фикусы.
— Очень смешно, — буркнул я. — Это всё вчера началось, резко. Можешь объяснить, что, мать его, происходит?
— Жажды крови не чувствуешь? — спросил Райнхард. — Желания отведать свежего мясца, желательно человеческого? Приступы неожиданной агрессии и раздражительности?
— Я же серьёзно. А ты мне про старые сказки о том, как непослушные Винтеры превращаются в гейстов…
— И я серьёзно. Это в общем-то универсальные признаки одержимости и потери контроля. Так что?
— Нет, ничего такого, — покачал головой. — Я бы вообще сказал, что… что я себя даже спокойнее чувствую, чем обычно…
— Ну и в таком случае — хер ли переживать? — ухмыльнулся Райнхард.
— Издеваешься?
— Ни в коем случае. Всё в воле Ормузда, — дядя развёл руками, не переставая ухмыляться. — Или ты не веруешь в Господа нашего светлого?
Набожность и Райнхард Винтер, очень смешно.
— Глава!..
— Двенадцать лет как глава, — хмыкнул мужчина, приглаживая растрёпанные волосы. — Слушай, Конрад, ну да, это странно — факт. Но сам знаешь — я практик, а не теоретик. Я по части того, как что-нибудь взорвать, испепелить, разрубить или пристрелить… А! И, конечно же, набить морду. Старый-добрый мордобой, как же без него? Так что эту твою…
Дядя покрутил рукой.
— …ненормальность? — хмуро предположил я.
— …неожиданно полезную особенность, — поправил меня Райнхард, — Я рассматриваю, как полезное клановое приобретение. Нет побочных моментов? Вот и чудно. А начнёшь превращаться в тварь — так я тебя лично из винтовки упокою, можешь не беспокоиться.
— Глава!.. — ну вот, я уже и рычу почти как самый настоящий гейст.
— Курт, успокойся, — дядя прекратил дурачиться. — Я посмотрю клановые записи, будь уверен. Из тех, что я вам всё ещё не показывал, да. Но знаешь, твоё неожиданное усиление — это самое меньшее, что я мог ожидать от тебя…
— Не понял, — я озадаченно моргнул.
Райнхард пристально посмотрел на меня, а затем поморщился.
— Не бери в голову. Это магия, сынок — когда имеешь с ней дело с самого рождения, ещё и не такое случается.
— Но вот что-то не доводилось мне слышать о том, чтобы такое с кем-то происходило…
— Брось, Курт, — хохотнул дядя. — Ты действительно думаешь, что кланы так любят делиться своими грязными секретами с другими? Они делятся только тем, что утаить невозможно. Высокорангового бойца не утаить — факт, а вот как именно он обрёл свои новые силы — это уже не из разряда информации в публичном доступе. И мы такие же, если забыл. Так что вот тебе мой совет — забей.
— И это всё, что ты можешь мне посоветовать? — я был, прямо скажем, разочарован…
С другой стороны, а чего я ожидал? Что дядя отнесётся к моим словам максимально серьёзно и… Что сделает? Пустит мне серебряную пулю в лоб прямо здесь и сейчас, пока я не обратился в тварь и не сожрал сестёр? Или запрёт в подвальной темнице, чтобы проводить опыты?
А чего я, собственно говоря, разочарован-то?
Да и чего стоило ожидать от человека, который вручил мне в семь лет боевой револьвер, когда я пожаловался, что боюсь спать в темноте.
С другой стороны, револьвер около кровати и правда избавил от страха темноты…
— Сын, если на войне мне предложат хорошее оружие, я не буду от него отказываться, — сказал Райнхард, и я даже как-то смутился.
Я всё-таки был лишь племянником, но он всегда относился ко мне как к родному, не делая между нами троими исключений…. Ну, разве что Вилли он любил всё-таки больше остальных. Самую чуточку, но больше.
— Оружие может быть проклято…
— А? Мне устроить с тобой дополнительное занятие по разрушению проклятий и применению трофейных артефактов? Уж мне ли не знать, сколько может быть в клане тупиц, чтобы проклинать своё оружие направо и налево…
— Подожди! — спохватился я. — А пророчества?
— А в жопу пророчества! — рыкнул Райнхард. — Что ты там увидел-то? Если результаты боёв кокатриксов на следующей неделе, то…
— Я вижу мёртвых людей.
Дядя сел ровнее на стуле, поморщился, оттянул воротник кителя.
