Домой надо бы зайти. Хотя бы посмотреть, что с стало с усадьбой за все эти годы… И на могилу к Вильгельмине.
И где же сейчас Хильда? Надеюсь, с ней всё в порядке…
Женский крик разорвал тишину, и мы сорвались вперёд.
Поворот направо, короткий коридор… Ещё один крик. Поиск и метки живых ведут сюда…
— Эта! — указал я на одну из дверей.
«Цербер» пнул её — заперто. И, похоже, так просто не вышибить — это вам не дешёвая фанерка, а настоящий дуб… Солдат прицелился из автомата в район замка… Но я уже закончил схему «воздушного тарана».
Дверь разлетелась на куски, и я немедленно двинулся вперёд, загодя активируя силовой щит.
Прогремело несколько выстрелов, и в щите застряли мягкие кусочки свинца — похоже, что револьверные пули.
Это не кабинет бургомистра — скорее чья-то личная комната. Судя по отделке — кого-то из женщин.
Внутри — с десяток человек. Восемь мужчин — судя по одежде, мастеровые. Деловито раскладывают двух кричащих девушек в форме горничных. Ещё одна девушка лежала на полу — это не служанка, одета явно лучше. Наверняка — аристократка… Была.
Платье разодрано, длинные русые волосы разметались в беспорядке… Шея перерезана. Но крови ещё много натечь не успело.
Среагировать на наше появление успели двое, открывшие лихорадочную стрельбу из стареньких «драгунов». Я хладнокровно дождался, пока они опустошат барабаны, а затем скомандовал:
— С Т О Я Т Ь.
Оцепенели все, даже «церберы» — не знаю, как на тварей, давно с ними не сталкивался уже, а вот на людей улучшенный Голос действует неплохо…
Я немедленно снял щит и ударил магией.
Одного из вооружённых бандитов отбросило назад ударом молнии, впечатав прямо в роскошное белое фортепиано, разломав его на части. Впечатало уже мёртвым — молния остановила сердце почти мгновенно.
Горло второго противника перечеркнуло воздушное лезвие, а затем из разреза выплеснулась алая кровь, и он осел на пол.
Остальных снесло воздушной волной и отбросило к стене. Один из бандитов на удивление резво вскочил на ноги, выхватил из-под полы пиджака длинный грубый нож и с криком метнулся к нам.
Коротко прогрохотали «фёдоровы» «церберов», изрешетив нападающего, который немедленно рухнул на колени и уткнулся лицом в пол. Ещё один потянулся было к висящему на поясе револьверу, и я немедленно прострелил ему плечо из пистолета.
— Все лицом к стене! — рявкнул я. — Руки, чтобы я их видел! Кто дёрнется — пристрелю на месте!
Шестеро бандитов без всяких пререканий подчинились.
— Займись ими, — приказал я одному из «церберов», кивнув в сторону рыдающих на полу служанок.
Сам же коротко оглядел отребье перед собой, пытаясь вычленить среди них старшего.
— Ты! Лысый. Сюда подошёл, живо.
Ко мне, прихрамывая, подошёл один из насильников. Лет сорока, лысоватый, с густой бородой и тяжёлым взглядом.
— Что тут произошло? — коротко спросил я.
Но мужик лишь молча сверлил меня взглядом.
Я поднял «маузер» и выстрелил одному из стоящих у стены бандитов в затылок.
— Ты — немой или тупой? — процедил я. — Отвечай, когда тебя спрашивает офицер Пакта!
— Эта… Как Печору ваши взяли, так мы и решили, что пора с барином поквитаться, — пробурчал мужик. — Никакой мочи уже не было терпеть его злодейства…
— И за что? Пятнадцать лет назад бургомистра, может, особо не жаловали, но и кишки ему выпустить желанием не горели.
— Так то пятнадцать лет назад. Прошлый барин… Нема его уже давненько. А молодой барин чернокнижником оказался. Девок сколько наших насмерть замучил? Ладно б ещё просто насильничал, так ведь как зверь какой до смерти терзал… И детишек тоже резал — ради ритуалов этих своих богомерзких, тьфу…
— Ну да, — хмыкнул я. — Любит же мужичьё чуть что чернокнижников среди дворян искать и казнить. А этих девок вы на кой трахнуть хотели? Тоже по соображениям справедливого возмездия?
— Да все они тут подстилки барские, — сплюнул мужик. — А и поделом им всем тут! Ещё легко отделались…
— Ну, теперь-то мне всё понятно, — я засунул «маузер» обратно в кобуру, широко улыбнулся и протянул руку. — Экие вы тут молодцы оказывается! Малефика высокородного изобличили и остановили. Орлы просто! Позволь пожать тебе руку, друг.
— Так, мы эт самое… — бандит даже слегка опешил от такой перемены моего настроения, но руку пожал, пусть и с некоторой опаской…
И он был прав.
— Что ж, дело вы сделали хорошее, доброе… — моя улыбка превратилась в оскал. — А ни одно доброе дело не должно оставаться безнаказанным.
Взмах левой руки, и лужа крови на полу рванула в воздух, складываясь в алый дротик с перекладиной на одном конце. Я резко дёрнул правую руку бандита, придавливая её к монументальной мраморной столешнице стоящего рядом рабочего стола. А затем воткнул в его руку созданный из крови дротик по самую перекладину, после чего сплавил воедино кровь и камень.
Главарь этой шайки убийц и насильников заорал от боли и попытался высвободить руку, но у него естественно ни хрена не вышло.
А я тем временем снова достал из кобуры «маузер», пять раз нажал на спусковой крючок и пять тел свалились около стены.
Я подобрал валяющий под ногами нож одного из бандитов и кинул его главарю.
— Твои дружки подожгли напоследок усадьбу, — сообщил я, спокойно меняя магазин в пистолете. — Чары против огня сколько-то продержатся, хотя и небесконечно. А «литеру крови» ты не вытащишь — даже не пытайся… Зато можешь попробовать отрезать себе руку — время у тебя ещё есть.
Я развернулся…
…И проснулся от того, что везущий нас «опель» остановился перед усадьбой бургомистра.
Глава 21
Остывающая земля холодит щёку, мелкие камешки и хвоинки впиваются в кожу.
Рядом слышно хриплое дыхание химеры.
Но мне не страшно.
Тварь нашпигована серебром и пришпилена к земле посеребрёнными же кольями, что не дают ей восстанавливаться и медленно убивают.
Лужи харза на земле то и дело ощетиниваются волнами игл, проходящими по зеркально-чёрной поверхности.
Гейст прямо передо мной. Не химера — другой гейст.
Из оскаленной зубастой пасти на землю с шипением падают капли слюны, оставляя выжженные проплешины.
Безглазая морда слепо таращится на меня.
Но мне не страшно.
Заговорённые браслеты больно врезаются в запястья, но металл и тянущиеся от них цепи — крепче. Сколько не рвись и не дёргайся — лишь сдерёшь кожу до мяса.
