Длинная — на весь двадцатизарядный магазин — очередь скосила сразу полдюжины всякой мелочёвки. Я отбросил бесполезный «бергман» и достал палаш.
Рубанул одного бросившегося на крышу фрехтена, метнул вниз волну пламени. Колющим выпадом пробил горло риппера, ударил «воздушной косой»…
Рядом стреляли и стреляли сёстры, а когда опустели магазины, то начали отбиваться штыками.
Но гейстов лезло всё больше и больше…
— Щиты! — скомандовал я, чувствуя, что отпущенное нам время истекает…
Сёстры выставили защитные чары, и мы оказались заперты в подобии прозрачной клетки, стены которой задрожали от ударов клыков и когтей прущих и прущих на нас тварей.
И спустя пару мгновений ультразвук от подрывной машинки-фонографа, которую запустила Вилли, разрушил детонирующие пластинки в заложенных по всей деревне связках динамита.
Десятки взрывов слились в один, наложившиеся друг на друга ударные волны многократно усилили мощность, как будто мы тут не два ящика, а половину вагона заложили…
А в следующее мгновение нас оглушило и снесло с крыши. Последнее, что я увидел, это летящая мне в лицо земля, усеянная телами гейстов…
Удар.
И кромешная темнота…
…Темнота Камделире — Чертога Пустоты.
Я поднялся на ноги, попутно отмечая, что мой облик остался прежним — тем, новым, где я был одет в странную одежду, вооружён диковинного вида «маузером» и с магомеханическим протезом вместо левой руки.
Огляделся по сторонам… А когда я снова посмотрел перед собой, то увидел уже знакомую клубящуюся тьму с двумя алыми огнями буркал и пастью, полной острых зубов.
И что-то такая злость меня взяла, что я заорал:
— Да что тебе от меня нужно?! Что ты такое?!
— Лишь одно нужно мне, Конрад, — оскалилась Тьма. — Пожалуйста, сделай нас снова едиными.
— Да что это значит?! — крикнул я…
А затем Тьма рванула мне навстречу, пробивая грудь.
…Меня отшвырнуло прочь, больно приложив об землю. Я скривился от боли, закашлялся, но зато пришёл в себя.
В ушах стоял непрекращающийся звон, перед глазами всё плыло, а сил не было совершенно — ни первых, ни сакраментальных последних. Единственное, что я смог, так это лишь слегка перекатиться на бок, немного проморгаться и…
И увидеть, как по окутанной дымом от взрывов улице движется чудовище, которого я ещё ни разу не встречал в своей жизни до этого дня…
Чёрная плоть тварей Ожога, торчащие белые кости и пластины, сочащийся харз. Из спины монстра, похожего на диомедова коня, торчит человеческий торс. Будто бы с содранной кожей, но была ли она вообще на этой твари когда-нибудь? Алые точки зрачков в залитых темнотой глазницах. Лысая голова, напоминающая человеческую — тоже словно бы освежёванная. Нечеловечески острые зубы в оскаленной пасти.
Из оскаленной зубастой пасти лошади на землю с шипением падают капли слюны, оставляя выжженные проплешины. Безглазая морда слепо таращится на меня.
Чудовище, которое я ни разу не встречал в своей жизни до этого дня?..
Гейст размеренно шагает ко мне, топча землю когтистыми лапами, оставляющими выжженные отметины. Останавливается. Протягивает свисающие до самой земли руки, оканчивающиеся неестественно длинными пальцами с острыми серповидными когтями…
И поднимает лежащих на земле Вилли и Хильду.
Меня придавливает к земле чудовищным напором расходящихся вокруг монстра волн магии. Даже дышать больно, не то что шевелиться…
— М Ы С Н О В АВ С Т Р Е Т И Л И С Ь, Д И Т Я, — скалится лишённая кожи и покрытая чёрно-алой плотью голова твари.
Его челюсти не движутся, но я понимаю, что он… оно… говорит.
Что оно говорит со мной.
— И Я С Н О В А С П Р А Ш И В А Ю, — скалится монстр. — К О Г О М Н Е О С Т А В И Т Ь В Ж И В Ы Х?
Тварь чуть приподняла Хильду.
— Е Ё?
Чудовище тряхнуло Вилли.
— И Л И Е Ё?
— Почему ты выбрал меня, а не её, Конрад?! — кричит передо мной Хильда.
— В Ы Б И Р А Й.
— Почему я, а не она?!
— Н Е Р А З О Ч А Р У Й М Е Н Я, Д И Т Я.
— ПОЧЕМУ?!
— Потому что я не выбирал тебя… — прошептал я, чувствуя, как на меня рушатся видения… Нет, не видения.
Воспоминания.
Двор нашей усадьбы, до которой докатилась волна Потопа.
Дядя был на охоте и потому его не оказалось рядом, когда напали гейсты. Мы, как смогли, подготовили оборону и убили десятки, много десятков монстров — все подступы к имению были завалены телами тварей…
Но затем появился он — гейст исключительной силы, исключительного ранга.
Человеческий торс со свисающими до самой земли руками на спине чудовищного коня.
Он появился и все прочие гейсты разбежались, а нас прижало к земле чудовищным давлением магической силы.
Не пошевелиться, даже не вздохнуть толком.
И тогда он схватил моих сестёр, а мне сказал:
— К О Г О М Н Е О С Т А В И Т Ь В Ж И В Ы Х?
Тварь чуть приподняла Хильду.
— Е Ё?
Чудовище тронуло когтями лежащую на земле Вилли.
— И Л И Е Ё?
А я… А я в тот момент мог лишь бессильно лежать на земле. Даже не в силах дотянуться до валяющейся передо мной винтовки или до револьвера в кобуре. Не в силах бросить заклинание.
Я ничего не смог сделать.
— В Ы Б И Р А Й.
Но как я мог выбрать кого-то из них? Как?!
И потому я сказал единственное, что мог:
— Меня! — прохрипел я. — Не их — меня! Прошу — УБЕЙ МЕНЯ!
— П Л О Х О ЙО Т В Е Т, — сказал монстр.
И пронзил когтём сердце Вильгельмины.
Я захрипел и чуть перевернулся на земле, выныривая из воспоминаний о том, что… Ещё не случилось? Могло бы случиться? Случилось, но в другом месте и времени?
Тело пронзила боль, в глазах защипало и по щекам что-то потекло. Слёзы? Пусть будут слёзы. Пусть будет что угодно, лишь бы…
Передо мной валялся дохлый риппер, его бок был заляпан маслянистым харзом, в котором отразилось моё лицо.
Отражение в кривом чёрном зеркале, отражение в монстре. Будто бы я сам стал монстром, будто бы я сам стал…
Черты моего лица исказились в отражении харза.
Глаза вспыхнули алым, рот превратился в оскаленную пасть… Из чёрного зеркала смотрел на себя не я.
