– Сдаётся мне, это Рождество, Пасха да ярмарка в Виммербю!
Теперь ты понимаешь, почему каждый спешил в Виммербю именно тридцать первого октября. В пять утра, когда на дворе ещё стояла кромешная тьма, Альфред впряг Маркуса и Юлан в большую повозку, и все обитатели Катхульта – папа и мама Эмиля, Альфред и Лина, Эмиль и маленькая Ида – отправились в путь. Лишь Крёса-Майя осталась дома – присматривать за скотиной.
– Бедная Крёса-Майя, неужто тебе не хочется съездить на ярмарку? – спросил добряк Альфред.
– Я пока что ещё в своём уме, – ответила Крёса-Майя. – Это нынче-то ехать, когда прилетит большая комета? Нет уж, спасибо, я хочу помереть дома, в Лённеберге, где мне каждый камень знаком.
Дело в том, что в последнее время жители Смоланда ждали появления огромной кометы, и в городской газете оповестили, что как раз тридцать первого октября и прилетит дымящаяся комета. Возможно, она упадёт с такой силой, что наша Земля разлетится на тысячи кусочков.
Ты, верно, не знаешь, что это за штука – комета, да и я не очень-то в этом смыслю, но кажется, это отколовшаяся часть звезды, которая несётся в пространстве неведомо куда. Все жители Смоланда до смерти боялись кометы, которая ни с того ни с сего могла расколоть Землю и положить конец всякому веселью.
– Чего тут гадать, эта дрянь упадёт точно в день ярмарки в Виммербю! – в сердцах сказала Лина. – Ну да пускай, лишь бы не принесло её раньше, до того, как мы успеем вернуться домой!
Она таинственно ухмыльнулась и подтолкнула локтем Альфреда, сидевшего рядом с ней на заднем сиденье. Лина многого ждала от этого дня.
Впереди разместились мама и папа Эмиля. На коленях у них пристроились маленькая Ида и Эмиль. Угадай, кто правил? Сам Эмиль. Я и забыла рассказать, каким знатным конюхом и кучером был Эмиль. Альфред обучил его всему, что только можно знать о лошадях. Вот Эмиль и поднаторел в этом деле, как никто другой в Лённеберге, и обходился с лошадьми половчее самого Альфреда. Теперь он сидел на коленях у отца и правил как заправский кучер. В самом деле, этот парень умел держать вожжи в руках!
Ночью прошёл дождь, а утром туманная осенняя мгла плотной пеленой окутала Лённебергу и весь Смоланд. Над верхушками деревьев ещё не забрезжил рассвет, и лес вдоль дороги, по которой ехали обитатели Катхульта, стоял мрачный, отяжелевший от дождя. Однако никто не унывал, а Маркус и Юлан бежали так резво, что только комья размокшей глины летели из-под копыт.
Юлан, пожалуй, не очень-то радовалась. Это была старая, заезженная кобыла, которая охотнее дремала бы у себя в стойле. Эмиль давно приставал к отцу, чтобы тот купил молодого жеребца в пару Маркусу. И вот теперь, думал Эмиль, настал долгожданный час, ведь они едут на ярмарку.
Но отец сказал:
– Ты, верно, думаешь, у меня денег куры не клюют. Как бы не так! Старушке Юлан ещё придётся побегать в одной упряжке с Маркусом не один годок. Ничего не попишешь!
И право же, Юлан не отставала. Она терпеливо трусила рысцой по холмам, и Эмиль, который любил старую добрую лошадь, пел, как всегда, когда хотел её немножко подбодрить:
– Кобылка чуть трусит рысцой.
Совсем плоха, совсем стара.
Ну не беда! Ну не беда!
Пусть только довезёт меня!
Поклажа, чай, невелика!
Наконец хуторяне добрались до Виммербю. Подыскав удобное местечко для Маркуса и Юлан неподалёку от ярмарки, все отправились по своим делам. Мама Эмиля с маленькой Идой, ухватившейся за её подол, пошла купить синюю тетрадь да продать шерсть и яйца, которые привезла на ярмарку. Лина тотчас потянула Альфреда в кондитерскую выпить кофейку; ей и в самом деле удалось утащить его с собой, хотя он отчаянно сопротивлялся, потому что ему очень хотелось пойти вместе с Эмилем и его папой на ярмарку.
Если ты когда-нибудь бывал в Виммербю в базарный день, то знаешь, что такое ярмарка. Ты знаешь, что именно там идёт купля-продажа коров и лошадей. Вот и сейчас на зелёном выгоне уже вовсю шла бойкая торговля. Эмилю понадобилось туда позарез. А его папа, хоть и не собирался ничего покупать, тоже был не прочь посмотреть, как там и что.
– Не забудь, что мы приглашены на обед к фру Петрель ровно в полдень! – крикнула напоследок мама и скрылась в толпе вместе с маленькой Идой.
– Зря беспокоишься, уж о таком деле я не забуду, – ответил папа и отправился вместе с Эмилем.
Не прошло и пяти минут, как Эмиль увидел на выгоне прекрасного коня! Как раз о таком он и мечтал. Сердце его заколотилось так сильно, как никогда в жизни. Вот это конь! Красавец трёхлетка буланой масти! Конь стоял на привязи и доверчиво смотрел на Эмиля, словно надеясь, что мальчик купит его. А Эмилю только этого и хотелось. О, как ему хотелось купить этого коня! Он оглянулся и поискал глазами отца, собираясь завопить так, чтобы отец, хочет не хочет, купил бы коня. Но вот беда: отец исчез! Его угораздило затеряться в толчее среди крестьян, которые шумели, орали и смеялись, среди лошадей, которые ржали и били копытами, среди быков и коров, которые ревели и мычали на все голоса в этой сумятице.
«Вот вечно так, – с горечью думал Эмиль. – Стоит взять отца с собой, как он сразу куда-то запропастится».
А дело было спешное. Появился какой-то дюжий верзила-барышник из Молиллы и уставился на коня Эмиля.
– Сколько хочешь за него? – спросил барышник хозяина коня, щуплого бледного крестьянина с хутора Туна.
– Триста крон, – ответил крестьянин из Туны, а у Эмиля даже похолодело в животе, когда он услыхал такую цену. Он знал, что выжать триста крон из отца не легче, чем добыть их у скалистого утёса, это уж точно.
«Надо всё-таки попытаться», – подумал Эмиль, потому что мальчишки упрямее его не было не только во всей Лённеберге, но и во всём Смоланде. И он ринулся в толпу – разыскивать отца. Он сновал туда-сюда, всё больше распаляясь и злясь. Он хватал и тянул за полы незнакомых крестьян, которые со спины походили на его отца. Но когда они оборачивались, то оказывались совсем чужими людьми – либо из Седрави, либо из Локневи. Не было только Антона Свенсона с хутора Катхульт Лённебергского прихода.
Но не подумай, что это обескуражило Эмиля! Он приметил врытый среди ярмарки невысокий флагшток, мигом вскарабкался наверх, чтобы быть на виду у всех, и закричал что было мо́чи:
– Эй, люди, знает кто-нибудь из вас меня?! Мой отец где-то потерялся!
Тут же он увидел, как внизу под ним толпа крестьян, коров и лошадей всколыхнулась, словно там прорубили просеку, по которой кто-то сломя голову нёсся прямо к флагштоку. Ясное дело, это был его отец.
