– Понимаешь, на севере люди чуточку по-другому живут. Парня мать избаловала абсолютно, вот и выросло такое… Никакое. Глеб его сначала к матери отвёз за документами и вещами, а потом быстренько в аэропорт. Билет мы ему оплатили, ладно уж. Денег я Глебу дала, правда, практически насильно, с этим вечная проблема, нипочём не берёт, всё рвётся сам оплачивать. Ну, да ладно… Квартиру дурачку этому там на первое время снимут, теплую одежду купят, и на работу устроят. И главное, присмотрят. Глядишь, и толк хоть какой-то будет. А то, совсем никчемушник получился, еще и женщинам угрожать… Фуууу. Стыдобище!
– Глеб Иванович почему-то долго смеялся, когда узнал, что он нам угрожал! – удивилась Алёна.
– Да, Глеб помнит, что я на такие вещи никогда не поддавалась! Вот и посмеялся. А ещё, он сказал интересную фразу про твоего Урса.
– Какую?
– Сказал, что, похоже, это пёс из породы хранителей! Я о таких слыхала, давно правда, и ещё вспомнить пыталась, что именно. Редкость, конечно, огромная, но они действительно существуют! Они чувствую хозяина, и не просто его самого, но и то, когда ему может грозить опасность. Не видят, не слышат, а чуют! Причём, выглядеть могут как угодно. Глеб сказал, что сам видел таких две лайки, овчаров и черного терьера. О! Смотри!
Урс, прихрамывая, всё-таки лапу он натрудил, подошел к Алёне и залаял, глядя ей в лицо.
– Это правда, мой хороший, да? Хотя, можешь и не объяснять, я и так знаю кто ты! Ты – мой Урс, пёс из породы хранителей!
Глава 18. Псовые идеи
Весна неожиданно одела парк в легкую, прочти прозрачную зелень, от которой свет фонарей казался чем-то сказочным, необычным. Или это только Алёне так померещилось? Они с Урсом были в их любимом уголке парка. Пока пёс старательно анализировал метки и отвечал на эти собачьи сообщения, оставленные на деревьях прошедшими перед ними собаками, Алёна любовалась молодой листвой.
– Странно, и почему я раньше этого не замечала. Школа-дом, дом-школа и всё! Голову поднять не было сил. Ну, ещё к родителям на выходные ездила. Там траву видела, конечно, полоть-то её надо! Но, так чтобы полюбоваться чем-то… Нет, не получалось! – размышляла она. Урс покосился, на неё, а потом принюхался и, помахивая хвостом, лениво гавкнул, приветствуя Бэка.
Псы закружились в традиционном обнюхивании, Алёна и Павел поздоровались, и не спеша пошли вглубь парка.
– Ну, и что с ними делать? – вздохнул Бэк. – Гуляют, гуляют, никаких намёков не понимают…
– Да, трудно! - Урс сильно подозревал, что виноват в этом как раз Павел, но обижать приятеля обвинениями в адрес его любимого хозяина не стал.
– Как бы их поторопить? – Бэк нервничал. Ему страшно не нравилась та вонючая дамочка, которая приставала к хозяину зимой. Он сильно подозревал, что она может ещё раз попытаться заполучить его драгоценного человека.
Урс прислушался, вздохнул и подтолкнул Бэка носом в плечо, заставляя немного изменить траекторию движения. Мимо быстрой лёгкой тенью промчалась цвергшнауцер Люська, чуть промахнувшаяся мимо ляжки Бэка. Люська обожала доставать больших собак. Могла кружить, щелкая зубами, или даже куснуть. Причём, чётко знала, кто слишком хорошо воспитан, для того, чтобы её догнать и проучить.
– Как она мне надоела! – фыркнул Бэк. Ему вечно от паразитки Люськи доставалось. Урса она трогать попросту боялась, да не сумела бы. С его-то чутьём! А вот Бэк частенько жалел, что она сучка. Был бы кобель, изловил бы и тряхнул за шкирку, так, чтобы зубы клацнули!
– Лююююююскааааа! – донеслось тоскливое завывание издалека. Несчастная Люськина хозяйка собачку очень жалела, с поводка её спускала, а потом каждый день ловила, клянясь себе, что всё-всё, больше никогда эту вредную шавку в свободный полёт не отпустит! – Люююююсяяяя!
– Вот же гидра эта Люська! – с выражением сказал Павел. – Какое счастье, что у нас парни вменяемые. Не представляю, что бы было, если бы Бэк таким был!
И тут Бэка осенило! Идея пришла внезапно и засияла над головой, словно лампочка в холодильнике открытом глубокой ночью, в час, когда так хочется повкусниться! Он открыл было пасть, чтобы поделиться с другом, но тот снова толкнул его головой, помогая увернуться от Люськи, летящей в обратном направлении. Та, разочарованно тявкнула, сделала очередной выпад, и так надоела своим мельтешением Урсу, что тот хладнокровно прижал мелкую, клочковатую и вывалявшуюся во всех лужах Люську лапой к земле, и выразительно глянул на Алёну.
– Думаешь? – Алёна с сомнением прижмурилась от пронзительного визга возмущенной скандалистки. – Да, возможно ты и прав! – согласилась она, в очередной раз заслышав тоскливое завывание Люськиной хозяйки. – Она же полночи будет ходить и завывать! Бедная женщина.
– Люю… кааааа!!! – доносилось уже совсем вдалеке.
– Люська, ты чудовище! – Алёна хладнокровно пристегнула Урсов поводок к розовому ошейнику Люськи и, злорадно прищурившись на гудящую от ярости собачонку, вручила поводок Бэку.
– Прррошу! И оторвись по полной!
Павел расхохотался, глядя, как обрадованный ротвейлер цапает зубами поводок и ловко перехватывает его пониже, полностью лишая скандалистку возможности его укусить.
– Ты глянь, как повёл, как повёл! Прямо по ниточке! – он довольно оглядел счастливого Бэка. – Как же ты ему угодила! Эта мерзавка все нервы у пса вымотала!
– Верю! Она весьма и весьма скандальная особа! – кивнула Алёна. – Причём, когда гуляет с хозяином – образец собачьего совершенства, а хозяйку ни во что не ставит!
– Ну, есть такие, которых так можно…
– Я бы не хотела, что бы меня собственная собака так игнорировала, – вздохнула Алёна.
– А тебе это и не грозит. Тебя нельзя игнорировать! – Павел хотел ещё что-то сказать, но увидел удивлённые глаза Алёны и промолчал.
– Хочешь сказать, что учительская профессия накладывает неизгладимый отпечаток? И ты, Брут? – грустно улыбнулась Алёна.
Павел помотал головой. Как вот ей объяснить, что он комплимент хотел сказать! Как с ними вообще разговаривать, чтобы они понимали? У него и в мыслях никаких идей о её профессии не было, даже на горизонте! Зато сразу припомнился бородатый анекдот про женскую логику, когда женщину в автобусе просят передать деньги на билет, и мужчина опрометчиво произносит:
– Рыбонька, передайте деньги, пожалуйста!
– Рыбонька – значит рыба. Рыба – значит щука. Щука – значит зубы. Зубы – значит собака. Собака – значит сука! – мгновенно проносится в голове у дамы и она вопит на весь автобус:
– Граждане, да что ж это деется! Он меня сукой обозвал!
– Трудно-то как с ними! И вот как говорить, чтобы она понимала, что никакой скрытой попытки её задеть не было! – подумал Павел, тяжело вздохнув, рядом с ним синхронно вздохнули и псы. Даже Люська и то повздыхала за компанию. Она, как только оказалась на поводке у Бэка, сразу же дивно присмирела, семенила молча, и вела себя образцово-показательно.
