– Вишенка на торте! – довольно произнёс Лёха, оглядываясь на мерзкого мужика, сидящего в полном потрясении на тряпке после миниатюрного взрывчика, прозвучавшего у него под ногой, и завывающего уже на все гласные буквы русского алфавита, с мелким вкраплением стратегически важных согласных. – Ругаться будешь? – осторожно уточнил он у Алёны.
– Теоретически должна бы! – вздохнула она.
– Это понятно, – мрачно кивнул Лёха. – А практически? – живенько уточнил он, когда они спешно возвращались домой.
– Честно? Сил нет, и от беготни и от страха и от смеха! Свяжись с тобой!!! – хихикнула она. – Куда тебя несёт? Если уж свалили тайно, то и возвращаться надо не через главные ворота, а через дальнюю калиточку! Тоже мне… Заговорщик! Учи ещё всему!
Лёха восторженно хлопал глазами, глядя в спину Алёны, когда они пробирались под деревьями уже на их участке. – Здорово! Нет, ну клёво же! Я-то думал, всё, голову откусит!
На крыльце горел свет, и собаки радостно кинулись к Павлу, всматривающемуся в темноту.
– Ой, блин, врубит мне дядька! Всё, я пропал. Как пить дать домой отправит! – прошелестел за спиной у Алёны Лёха.
– Тьфу на тебя! Окно у тебя открыто?
– Да, а что?
– Вот и дуй за дом к окну, лезь и спать ложись. И не говори мне, что ты ни разу так не лазил, в жизни не поверю! Только листья из волос вытряси и кроссовки почисть. Кыш! – Алёна усмехнулась той скорости, с которой Лёха удалился в указанном направлении. – На лету ловит. Но ведь начни ругать, толку не будет абсолютно. А вот дяденька его настроен как-то очень уж сурьёзно! – она насторожилась, услышав шорох под кустом лещины, около которого стояла, и ловко выловила Мышку. – О! Ты опять смылась? Ну, в этот раз ты вовремя и весьма удачно.
– И чего ты не спишь? – Алёна отлично знала, что лучшая защита – это нападение, поэтому, запихав Мышь за пазуху, окликнула Павла первая.
Павел уже понял, откуда её надо ждать – собачьи носы как стрелка компаса были направлены в темноту под деревьями.
– У тебя хотел спросить тоже самое. И где носит моего племянника? Услышав взрывы и выстрелы, как-то непринужденно приходит в голову, что это его рук дело.
– И чего ты так о мальчике плохо думаешь? – Алёна отлично видела, как этот самый мальчик крадется в зарослях вдоль забора, опасливо поглядывая на дядькину спину. – Он вышел уточнить, куда я иду. И был со мной. Потом отправился в постель, а выстрелы – это скорее по Федоровскому ведомству. Мы, когда поняли, что там палят, убрались подальше.
– А, не сочти за праздное любопытство, куда ты шла? – Павел был уверен, что Алёна Лёху прикрывает, и ему очень хотелось узнать, что именно их семейный кошмар ещё натворил.
– Как куда? Мышку ловить! – Алёна торжественно извлекла котёнка из-за отворота ветровки и продемонстрировала Павлу. – А Лёха меня провожал.
– Аааа, тогда ладно. А я-то уж думал, что он чего-то уже взорвал. Я у него в руках провода заметил. Вспомнил, как только взрывы услышал, и как-то в сознании связалось. Решил что если это он, завтра же отправлю его домой! – Павел не видел, что из зарослей за его спиной показалась худая мальчишеская рука с высоко поднятым большим пальцем в знак восхищения Алёниной выдумкой. Потом рука убралась, и заросли беззвучно заколыхались.
Алёна только усмехнулась. Лёха информацию уловил, усвоил, и её версия будет подтверждена. Мужчины они бывают такими нервными… Зачем Павлу лишнее-то знать? Ещё бессонница будет, и мальчику опять же пользы никакой!
Глава 26. Старшая сестра
– Ты спать? – Павел оглядел Алёну, которая выглядела бодрой и почему-то пребывала в отличном настроении. Потом он решил, что это потому, что она котёнка всё-таки нашла, и опрометчиво успокоился.
– Нет, пока не хочется. Очень перепугались, когда стрелять начали, а потом, пока Мышь в зарослях ловила, как-то взбодрилась.
– Ещё бы. Эта особа кошачьего рода-племени ещё похлеще Лёхи будет!
– Ну, возможно… – Алёна осмотрела безмятежную мордашку Мышки и снова уложила её под ветровку.
– Поболтаем? А то у меня что-то тоже сна ни в одном глазу нет! – Павел уселся в кресло на веранде, рядом тут же устроился Бэк, и Алёна рассмеялась.
– Картина «Джентльмен и его пёс». Бокала коньяка не хватает, и трубки с табаком.
– А что? Я бы с удовольствием, по крайней мере, коньяк, – мечтательно проговорил Павел.
– Так и возьми. В буфете стоит, и бокалы там есть. Нет, я не буду, прелести не понимаю, так что на меня продукт переводить без толку. Я себе лучше чаю налью и Мышку заодно отнесу, а то у меня ощущение, что она прямо в руках растворится. Так поглядывает хитро!
Вдалеке погромыхивал хриплый гром, обещая дождливое утро, собаки, набегавшись по лесам, блаженно спали, не забывая даже сквозь сон прислушиваться к разговору хозяев, Мышка трудолюбиво пыталась вскрыть окно. Лёха, вычесав из волос кучу древесной трухи, листьев и почему-то два репья, уже видел третий сон, бабушки, спавшие с закрытыми окнами, и не слышавшие канонаду, видели, наверное, сны четвёртые и пятые. А на полутёмной кухне уютно шумел чайник, Павел укачивал в ладони пузатый бокал с коньяком, и косился на Алёну.
– Тебе лимон дать? – спросила она.
– Давай, конечно! А вот интересно, что бы ты к водке предложила? – Павел вопросительно глянул на Алёну.
– Как что? Селедку или сало с ржаным хлебом, смотря, что в наличии имеется, хотя я и водку не умею пить. Сразу спать хочется, – рассмеялась Алёна, подставляя ему блюдечко с лимоном, и наливая себе чай.
– Зато ты умеешь делать так, что с тобой уютно и спокойно, – неожиданно сказал Павел.
– Это да. Умею. Всем, кроме себя. Себе уютно и спокойно я стала учиться делать только тогда, когда Урса нашла.
– А я вот никак не научился пока. Ларе мои понятия уюта были неинтересны. Деньги – да. Да в её понимании покой – это как бы это выразиться – смерь личностного развития и остановка роста самосознания и самосовершенствования, сужение горизонтов и ещё чего-то там. Про уют и думать страшно.
– Стой! Не надо такое на ночь глядя цитировать! Лучше выпей свой коньяк, а то ещё приснится вот эта фраза, и кошмары будут тихо завидовать по углам! – Алёна помахала рукой, словно разгоняя кошмары.
– Точно! Чего это я на ночь глядя. Брррр. И ведь понимаешь, я её очень любил. Очень! Мне всё казалось, что она сейчас найдёт свой смысл жизни и успокоится… – Павел давно ни с кем не разговаривал по душам. Разве что в юности с лучшим другом. Но, друг уехал жить за океан, откуда присылал ненатурально белозубые фото, а когда Павел пару лет назад к нему приехал, то разговор с ним уже не выходил, слишком разные они стали. Словно тот друг Витька, которому можно было доверить всё, куда-то делся, а на его месте оказался совсем-совсем другой человек. Чужой. Так и вышло, что Павел все свои мысли держал при себе. Но, это трудно, а бывает и невыносимо трудно, когда кажется, что жизнь что-то слишком быстро проходит, а самое главное в ней ты так и не понял, не сделал, не уловил в конце концов!
