В его улыбке появилась хитринка.
– Я же сказала тебе, – заявила она, ощутив, как в ней вновь шевельнулось желание, – что я не могу дать тебе мое тело отдельно от любви.
Малкольм на мгновение опустил ресницы, затем вновь посмотрел на нее:
– Ты даже не хочешь попытаться это сделать?
– Не хочу и не желаю! – с жаром воскликнула Клэр.
– А если я скажу тебе, что я не против того, чтобы ты меня полюбила?
Клэр в изумлении уставилась на него. Боже, как ее угораздило забыть – пусть даже всего на минуту, – что перед ней высокомерный средневековый наглец?
– Я не позволю, чтобы ты, попользовавшись, выбросил меня, словно старую перчатку, как поступил с Гленной.
– А разве я сказал, что намерен тебя выбросить? Клэр застыла на месте. Малкольм смотрел на нее в упор:
– Я ведь дал тебе слово, что, как только опасность минует, я верну тебя назад, в твое время. И я намерен его сдержать.
Клэр замерла, боясь даже вздохнуть.
– Но?…
В его глазах мелькнуло сомнение, но он не стал отводить взгляд.
– Но вдруг тебе самой не захочется возвращаться? – прошептал он.
– Ты на что намекаешь? Или это приглашение с твоей стороны? Ты хочешь сказать, что произведешь на меня в постели такое неизгладимое впечатление или я по уши влюблюсь в человека, которого совершенно не понимаю, что захочу навсегда остаться в XV веке? Предупреждаю заранее, даже не надейся, Малкольм!
Его лицо приняло каменное выражение. Он буквально сверлил ее взглядом.
– Тебе здесь понравится, – негромко произнес он. – Я ведь тебе нравлюсь. Я, кстати, не против, чтобы ты осталась. Ведь ты тоже мне нравишься. Ты все время меня подначиваешь, мечтаешь вступить со мной в поединок, но я не стану с тобой сражаться, красавица.
Клэр в отчаянии покачала головой:
– Я пришла, чтобы извиниться перед тобой. Это ужасная затея. Зачем тебе она понадобилась?
– Потому что, когда настанет время, кто знает, вдруг тебе не захочется покидать Данрох. Или меня.
За обеденным столом оба не произнесли ни слова. Малкольм поглощал пищу с завидным аппетитом, судя по всему, их недавний разговор никак на нем не отразился. Клэр решила, что и ей тоже неплохо подкрепиться, и старалась не смотреть ему в глаза. Она была потрясена, однако радовалась тому, что этот нелегкий разговор все-таки состоялся. С ее стороны было бы величайшим заблуждением полагать, что между ними возможна не только настоящая любовь, но даже простая физическая привязанность, не говоря уже об эмоциональной. Господи, его самоуверенность выводит ее из себя! Разумеется, ей хочется домой! Она покинет его время, как только ей подвернется удобный момент. А пока у нее с этим наглецом не будет никакого секса. Да что там секса – никаких поцелуев, ровным счетом ничего! Равно как и разговоров по душам. Дружба с ним также входила в число вещей, от которых ей следовало воздерживаться, тем более что разве вообще таковая возможна? Как можно дружить с тем, кто уверен, что она ждет не дождется, когда он затащит ее в постель, а она при этом будет просить, мол, еще, еще, еще! С тем, кто полагает, что ради него она останется в этом чертовом Средневековье!
Наконец Малкольм оттолкнул от себя тарелку и подлил вина в свой и ее стакан. Он подливал ей вина весь вечер. Клэр не возражала – пусть наливает, ей не грозило опьянеть, – а вот поднять глаза и поблагодарить его она не осмеливалась. Ей было страшно заглянуть ему в глаза – вдруг стоит ей поднять взгляд, как он тотчас ее околдует? Наконец, спустя полчаса молчания, он заговорил первым:
– Я знаю, что ты устала. Тем более что уже поздно. Но нам есть о чем поговорить.
Что поделаешь? Выбора у нее не оставалось. Клэр заставила себя оторвать глаза от тарелки:
– Прошлая ночь была ошибкой.
Не успела она договорить эти слова, как ощутила, что краска заливает ей щеки. Что поделать! Это был тот самый момент, которого она так страшилась и так ждала. Момент, когда он посмотрит на нее, околдует и отнесет к себе в постель. Но нет, его реакция оказалась совершенно иной. Судя по всему, ее слова его… позабавили.
– Я не хочу говорить про вчерашнюю ночь. Вот это неожиданность!
– Это почему же?
Малкольм откинулся на спинку стула и сложил на груди руки.
– После вчерашней ночи я стал доверять себе гораздо меньше, – произнес он недрогнувшим голосом.
Что касается ее самой, то голова работала медленно, значит, она все-таки выпила лишнего. Серые глаза Малкольма приобрели стальной блеск.
– Не надо, красавица, смотреть на меня с такой жадностью. Я бы доставил тебе удовольствие даже в самый разгар дня, – добавил он уже несколько мягче. – А сейчас на небе яркая луна, и я хочу в тебя войти. Только мне нужно не одно только твое тело.
Клэр ощутила, как ее обдало горячей волной желания, и она едва не соскользнула со стула. Господи, не хватает только грохнуться в обморок.
Она негромко выругалась себе под нос. Последние остатки воли и самообладания упорхнули в окно, словно пташки.
– Оказывается, тебя не так уж трудно распалить, – добавил Малкольм с хитринкой в глазах и улыбнулся. – Я непременно этим воспользуюсь, когда настанет нужный момент.
Клэр судорожно пыталась привести мысли в порядок. Ладонями они схватилась за пылающие щеки. Она прекрасно помнила, что только что поклялась самой себе, что не станет вступать с ним в физическую близость, но сейчас эта ее клятва уже ничего не значила. Значило другое – огонь желания, полыхающий в ее теле, влага, стекающая по внутренней поверхности бедра, сладостное жжение между ног. Самым главным в эти мгновения для нее был Малкольм.
– Между прочим, я передумала, – сказала она. – Это мое право как женщины.
Он явно читал ее мысли, ибо чело его омрачилось.
– Не пытайся соблазнить меня, красавица. Я этого не люблю.
– То есть ты на самом деле не хочешь подняться со мной наверх? – растерялась она.
– Ты слишком много выпила. – Он посмотрел на нее в упор.
Все понятно. Он до сих пор боится, что она умрет в его объятиях.
– Можешь считать себя племенным жеребцом, – с хрипотцой в голосе произнесла она, – но в твоей постели я не умру.
Малкольм пронзил ее недовольным взглядом:
– По-твоему, я считаю, что убил ту девушку своим членом?
Клэр покраснела от его откровенности.
– По-моему, она умерла от разрыва сердца, но я также уверена, что ты несказанно горд своими мужскими достоинствами.
Он рассмеялся этим ее словам – рассмеялся искренне, от души.
– Не волнуйся, мне есть чем гордиться, но та девушка умерла совсем по другой причине. – Его улыбка померкла.
