Морэй – князь тьмы. А Димханаин – его дьявольское отродье.
Клэр всю ночь напролет пыталась убедить себя, что зло всегда существует в человечьем обличье. Она молилась, пытаясь уверить себя, что демоны и дьявол не существуют. Правда, теперь ей было трудно убедить себя в собственной правоте и неправоте Малкольма.
Что, если все то, во что верил Малкольм, – это правда?
Нет, думать об этом ей совсем не хотелось, по крайней мере, не сейчас, не сегодня – да что там, вообще никогда. Но с другой стороны – как поступают ученые? Они задают вопрос: а что, если?… Клэр перевела взгляд на Малкольма. Тот выглядел так, как на его месте выглядел бы любой, кто сделал борьбу со злом смыслом всей своей жизни. В нем тотчас угадывался лидер, сильный и бесстрашный воин, а еще… он был чертовски хорош собой.
Глядя на него, можно было подумать, что он потомок богов. Словно почувствовав на себе ее взгляд, он обернулся. Во взгляде его читалась тревога, как, впрочем, и на протяжении всей ночи. Правда, Клэр в эти минуты были ни к чему ни его забота, ни его доброта. Ей было стыдно за свое вчерашнее поведение, за истерики, за страх. Нет, такого она больше не допустит, что бы ни случилось. Ни за что! Тем более что паника и страх ей ничем не помогут, скорее наоборот. Тем более, как ей было известно, этой ночью что-то нехорошее уже произошло.
Клэр подумала про Эми. Вот кто наверняка уже места себе не находит от тревоги. Сколько раз Эми в разговоре с ней подчеркивала: современные преступники страшные люди. Господи, неужели она о чем-то догадывалась? Впрочем, ничего удивительного, если учесть, что муж ее работает в ФБР. Пусть даже в отделе по борьбе с терроризмом. Он наверняка располагал информацией на этот счет. Полицейские, даже федеральные агенты тоже люди, и вполне могли проговориться.
Если мир устроен так, как утверждает Малкольм, то зло нарочно преследует невинные жертвы, творя свои черные дела, сея разрушение и смерть. Если Малкольм прав, то у зла действительно страшное лицо.
Когда весь его отряд уже был в седле, Малкольм подошел к ней и улыбнулся, правда, его серые глаза смотрели испытующе.
– Ты не выспалась. Это не был вопрос.
– Ты тоже.
Впрочем, отметила про себя Клэр, бессонная ночь не оставила на его лице никаких отпечатков. С другой стороны, ничего удивительного. Судя по нему, Малкольм мог сутками обходиться без сна.
– До Айоны недалеко, – произнес он. – Там и отдохнешь.
Какой тут отдых! Разве сейчас это главное?
– Хочу извиниться перед тобой за вчерашнюю ночь, – произнесла Клэр. – Обещаю, что такого больше не повторится.
Но Малкольм лишь пожал плечами:
– Ты женщина, моя красавица. Тебе нужен мужчина, который бы тебя защищал.
Клэр хмуро улыбнулась. В данный момент ей меньше всего хотелось вступать с ним в препирательства. Дух противоречия вышел из нее еще ночью. Еще мгновение – и она уже сидела в седле. Бок о бок они проехали в ворота. Как только они оказались на другой стороне, за их спиной с лязгом опустилась решетка. Затем они миновали подъемный мост. И снова, как только последний всадник с него съехал, до Клэр донесся скрип лебедки, и мост поплыл вверх. Если она верно помнила, узкая дорога вдоль берега моря была крута и опасна: справа – поросшие лесом хребты гор, слева – отвесные утесы.
А потом вдруг резко похолодало. В один момент земля под копытами лошадей покрылась ледяной коркой. Листья на деревьях и чертополох по обеим сторонам тропы также покрылись инеем, дыхание вырывалось изо рта облачком белесого пара. И тогда Клэр все поняла. Как, впрочем, и Малкольм. Он тотчас выкрикнул приказание на гэльском, а потом повернулся к ней:
– Стой здесь!
Не успела Клэр ему возразить, как он со своими воинами уже несся на всем скаку вниз по дороге. Один воин остался, чтобы взять под уздцы ее лошадь. Клэр попыталась вырвать у него из рук поводья. У нее в голове не укладывалось, как зло могло подстерегать их. Нет, она не допустит, чтобы Малкольм вступил с ним поединок в одиночку!
– Отпусти! – крикнула она.
Но воин был молод, крепок телом и явно не ожидал, что она заартачится. Он потянулся к ней, и в этот момент Клэр стукнула его по руке тазером. Воин рухнул на землю. Тогда она, не теряя понапрасну времени, схватила поводья и, со всех сил пришпорив свою кобылу, галопом устремилась вниз по узкой тропе. А чтобы не свалиться на скаку, покрепче ухватилась за луку седла. Свирепый боевой клич Малкольма гулким эхом разносился среди скал и утесов. Сердце Клэр было готово выпрыгнуть из груди. Обогнув выступ, она увидела, что воины Малкольма вступили в схватку с врагом, а на дороге уже валяется несколько мертвых тел. А еще она увидела, как Малкольм резко развернул своего жеребца и щитом отбил атаку нападавшего. Еще мгновение – и его противник уже лежал ничком на земле. После чего схватка закончилась – столь же неожиданно, как и началась.
Клэр натянула поводья. На земле лежало пять облаченных в кольчуги тел. У нее тотчас отлегло от сердца. Лошадь под ней замерла на месте, словно в знак протеста мотая головой из стороны в сторону. Клэр же не хотелось идти дальше. По крайней мере, в данный момент. Ее одолевало любопытство посмотреть, что будет делать Малкольм, ведь они сумели взять троих пленных.
Малкольм тем временем спешился и отдал оруженосцу щит. Сунув меч в ножны, он приблизился к пленникам, которых удерживали его воины. Клэр напряглась, не зная, что за этим последует. Почему-то у нее было дурное предчувствие. Она еще ни разу не видела на лице Малкольма столь свирепого выражения. Он остановился перед пленной троицей. Сначала посмотрел на одного, затем на другого, после чего перевел взгляд на третьего. И тогда глаза его вспыхнули жестоким огнем. Этот третий – высокий и без того светлокожий гигант со светлыми волосами – тотчас побледнел как полотно.
Малкольм обратился к нему на гэльском. По голосу Клэр поняла, что он потребовал у пленника ответа. Блондин ответил ему омерзительной улыбкой, от которой внутри у Клэр все похолодело. Тогда Малкольм заговорил снова, но гигант лишь одарил его презрительным взглядом. К чести Малкольма, на лице у него не дрогнул ни один мускул. Он пронзил гиганта взглядом, и тот рухнул на колени, словно кто-то его толкнул. Нет, Малкольм даже не прикоснулся к нему, а его воины выстроились позади пленника, готовые схватить его, если тот попытается бежать.
Клэр почувствовала, как у нее по коже поползли мурашки. Было видно, что гигант страдает от боли. Малкольм сверкнул глазами еще раз, и гигант повалился навзничь, как будто кто-то с нечеловеческой силой толкнул его в грудь. Малкольм опустил обутую в сапог ногу ему на шею.
Клэр прикусила губу, чтобы не вскрикнуть. Хотя Малкольм вновь заговорил на гэльском, она поняла вопрос. Moray neo Sibylla? – Морэй или Сибилла? Он хотел знать, кто выслал за ними силы зла.
Гигант недобро усмехнулся. Малкольм в ответ одарил его такой зловещей улыбкой, что Клэр сделалось не по себе. Она мысленно умоляла его пощадить пленника. Но Малкольм не внял ее мольбам. Он сильнее нажал на горло гиганта, и в следующее мгновение раздался хруст. Тем не менее гигант, чья шея теперь была изогнута под неестественным углом, заговорил.
