Глава XIX
Спустившись в бункер, Булавин сообщил Самойлову:
— Это запланированная провокация военных Норвегии, звоните в Генштаб, информируйте руководство.
— Я не могу позвонить, — буркнул генштабист, — разрядился телефон.
— Лихо! — Булавин в изумлении уставился на Самойлова. — А как же вы приехали сюда без аккумулятора?
— Мне сказали, здесь есть вся инфраструктура.
— Арнольд Мстиславович, этот остров необитаем двадцать пять лет. Крайний север. Какая тут к черту за четверть века может сохраниться инфраструктура?
— Не орите на меня! — вяло огрызнулся Самойлов, — будем исходить из создавшегося положения.
— Как выходить? — с ехидцей поинтересовался Булавин.
— Надо подчиниться норвежцам. Бодание с ними бессмысленно. Они нас всех как в тире…
— Да вы что, подполковник?! Хотите переплюнуть Малышкина?
— Ой, Генрих Романович, не надо только вот этого наигранного пафоса. — Самойлов скривился в презрительной улыбке. — Хотите погибнуть героем? Пожалуйста, я мешать не буду. Ну, дадут вам посмертно железку…
— Хватит! — рявкнул Булавин, — послушайте, подполковник, — мы сейчас наедине, — Булавин говорил тихо, но с металлом в голосе, — не вздумайте говорить это при младших офицерах. Могут не сдержаться. И еще: у меня к вам недоверие. Полное. Поэтому я вас отстраняю от какого-либо вмешательства в дела нашей группы. Тем более, задание свое вы успешно выполнили, наверняка заработали, как вы выразились, очередную железку…
— Хотите покомандовать, ну-ну, — генштабист усмехнулся, — не наломайте только дров, Генрих. Ситуация-то неоднозначная…, — Самойлов демонстративно отвернулся от Булавина, направился в свою комнату.
Булавин внимательно посмотрел в спину уходящего Самойлова. Тяжело вздохнул, устало опустился за кухонный стол, сжав кулаки. Подошел Иноземцев:
— Товарищ подполковник, как завтрак готовить?
— В чем проблема, Кирилл? — Булавин удивленно посмотрел на лейтенанта-пограничника.
— Электричества нет, а канистры на территории противника.
— Так, надо их принести.
— Как принести, они там вовсю хозяйничают, ставят палатки…
— Лейтенант, — Булавин набычился, в нем нарастало раздражение. — Мы на своем острове, и мы, пока живы, здесь хозяева. Я приказываю: пойдите и принесите канистры с бензином в бункер!
— Есть, — безрадостно ответил Иноземцев.
— Ладно, — Булавин смягчил тон, — пойдем вместе, я подстрахую. Дай мне только твой автомат.
— Конечно. — Иноземцев повеселел.
Булавин и Иноземцев вышли из бункера на поверхность. Пограничник оказался прав. Норвежцы ходили по острову как по пляжу, отгоняли моржей к берегу моря, несколько человек забивали металлические колья в землю.
— Идем! — приказал Булавин и направился к своей палатке.
Они прошли мимо двух норвежских моряков, которые удивленно посмотрели на них, но ничего не сказали. Вошли в свою палатку. Канистры, как и прежде, стояли в углу палатки.
— Больше ничего не надо? — спросил Булавин.
— Нет, вся посуда там есть.
Вдруг в палатку заглянул бородач:
— Ва виль ду? — резко спросил он.
— Да вот, казан забыли, — ответил Булавин и улыбнулся норвежцу, держа в руках казан.
— Хей! — бородач небрежно махнул рукой, вышел из палатки.
— Неси канистры, — Булавин вышел из палатки.
Иноземцев шел впереди, в руках две канистры, сзади него Булавин, автомат на плече наперевес.
— Иди спокойно, не беги, — посоветовал ему Булавин.
Только подойдя к бункеру, офицеры спокойно вздохнули.
— Я подумал, не получится, — Иноземцев виновато улыбнулся.
— Все всегда получается, если ты владеешь инициативой, — объяснил Булавин, — спускайся в бункер. К нам идет парламентер.
К ним со стороны норвежского лагеря приближался капитан корвета с бородачом. В руках бородач держал белый платок, подвязанный к палочке.
— Два часа истекать. Мы вам предлагать добровольно проследовать на наш корабль. — Норвежский капитан сказал это таким тоном, словно предлагал туристам совершить морскую прогулку.
— Ответное требование: немедленно покиньте остров!
— Это есть ваш последний решение? — норвежский капитан посмотрел на Булавина, сощурив взгляд.
— Да, это наше последнее решение. Другого не будет.
— Ви виль. — капитан удовлетворенно кивнул головой. Было заметно, что такой ответ был для него ожидаем. — Я ценить ваш национальный чувство. Но предлагать: снимите сами свой флаг, — он показал рукой на развивающийся на радиомачте российский флаг.
— Мы этого не будем делать, — Булавин приподнял подбородок, с улыбкой смотрел в глаза норвежцу.
— Тогда мы сами это сделать.
— Мы вам этого не позволим.
— Вы нам будете мешать?
— Конечно! Любой, кто дотронется до флага на мачте, будет расстрелян.
— О-о-у, — лицо норвежского офицера вытянулось. Видимо, к такому повороту событий он не был готов. — Это отчень опр-о-мет-чиво с вашей сторона. — Слово «опрометчиво» он сказал по слогам, для него оно было сложно в плане артикуляции. — В таком случае ответственность будет ложиться на вас.
Точно, как наш Самойлов, мелькнуло в голове Булавина.
— Я вас предупредил, честь имею, — Булавин козырнул, резко отвернулся от норвежских парламентеров, стал спускаться в бункер.
Глава XX
Завтрак проходил в обстановке напряженной. Все ели молча, старательно прожевывая гречневую кашу с молоком. Никто не спрашивал, что будет дальше, хотя этот вопрос висел в воздухе столовой и буквально давил всех. Булавин послал Малышкина к выходу из бункера следить за норвежцами на острове, чтобы тот мог заблаговременно предупредить группу ликвидаторов о возможных непредвиденных шагах норвежцев, могущих повлиять на шаткий баланс сил, сложившихся между российскими военнослужащими и норвежскими нарушителями. «Не боитесь, Ульрих, что он перебежит к норвежцам?» — насмешливо спросил Самойлов Булавина. «Если бы он захотел к ним сбежать, то давно бы это сделал», — объяснил Ульрих Романович.
— Что сейчас будем делать, товарищ подполковник? — спросила Ольга Беленко Булавина, отодвигая тарелку с недоеденной гречневой кашей.
— Работаем по плану, — спокойно объявил Ульрих Романович.
— То есть спускаемся и продолжаем дезактивацию?
— Конечно. Мы идем вниз втроем. Ты, Кирилл, с Малышкиным ведешь с наблюдение. При любом приближении противника, даешь предупредительный выстрел в воздух и сообщаешь нам.
