Алёна едва не поморщилась, услышав это слово — «они». Блин, и как же это всё мерзко. Они. Ну надо же!
— А ты знал?
— Догадывался.
— М-м-м. Почему не поделился со мной?
— Чтобы ты меня пристрелить захотела за дурные вести?
— Глупый.
Алёна покачала головой, перевела взгляд с растоптанных кедов на Никиту. Серьёзный, смотрит внимательно, и как будто даже с осторожностью. Словно Алёна — хрустальная ваза, стекло в которой треснуло, и она может сломаться в любой момент. И таким он в этот момент показался близким, что в душе что-то противно заскребло. Во всём случившемся, Никита единственный думал о том, что она чувствует. Волновался и переживал. И пусть это хоть трижды было продиктовано целями, которые он преследовал, Алёне так нужно было понимать, что кто-то действительно заботится, насколько ей сейчас может быть хреново.
Или просто ловит момент, потому что тоже был заинтересован в случившемся? Впервые за это время Алёна подумала, что Никита тоже мог быть в этом замешан. И это подозрение её будто ледяной водой окатило. Нет, она отказывалась верить, что её настолько повально окружают гонд*ны и предатели.
— Никит, как это случилось? Я не пойму.
Ей даже не стыдно было за растерянность, которая звучала в голосе. Нечего было стыдиться.
— Не знаю. Сам в шоке.
— Правда?
— Думаешь, вру?
— Нет. Не думаю. Но тебе-то чего шокироваться? Мама счастье своё нашла.
Она криво усмехнулась и вновь отвела глаза. Опустила голову, чтобы волосы скрыли лицо. С одной стороны, хотела встать и уйти, чтобы уже предаться жалости к самой себе. С другой — в этой чуть извращённой потребности побыть с Никитой ещё хоть немного отказать себе не могла.
— Алён…
— Что?
— Давай я тебя увезу. Хоть на пару недель.
— Куда?
Алёна не сдержалась — вскинула голову, заморгала, ошарашено глядя на Никиту. Прямо рыцарь без страха и упрёка, прибывший спасать даму сердца из лап дракона. Только дракона никакого нет, а дама готова сама замуровать себя в башне, подальше ото всех.
— А куда скажешь. Денег у меня немного накоплено, но если нужно будет — я ещё достану.
— Это подкуп, что ли?
— В каком смысле? Думаешь, попрошу что-то за это взамен?
— А не попросишь?
— Ты обо мне чертовски плохо думаешь.
Никита искривил губы в невесёлой улыбке, делая вид, что слова Алёны его не задели. Но она-то видела, насколько ему неприятно, что она задала этот вопрос.
— Не обижайся, Никит. Я сейчас обо всех плохо думать готова. Повод есть, как ты знаешь.
— И всё же?
Алёна поджала губы, рассматривая шнуровку на кедах с таким вниманием, будто это была интереснейшая картина. Никита-Никита… Вот чего он к ней привязался? Она же себя сейчас по кусочкам собирать будет, ей ни до чего. А он бы лучше какую-нибудь сверстницу с собой позвал и забыл бы об Алёне навсегда.
— Ты мысли читаешь, Никит. Я так отдохнуть хотела съездить, кто бы знал.
Она сделала глубокий вдох и проморгалась, чтобы не пролились выступившие на глазах слёзы. И так ей вдруг стало себя жалко. Чувство, настолько чуждое, что от него во рту горечь появлялась. Или может, вовсе не от него, а от того, что прорыдаться себе не давала, будто это было что-то постыдное.
— Ну так за чем же дело стало? Выбирай любой курорт. И ты ничего мне за это должна не будешь, даже не думай.
— Зачем тебе это?
— Тебе плохо и нужно развеяться. Или ты собираешься предаться… как это сейчас модно говорить? Рефлексии?
И откуда слов-то таких умных понабрался, интересно, психолог юный?
— Нет, ты не понял. Зачем тебе всё это нужно? Я зачем нужна? Ты не подумай, я не на комплименты там напрашиваюсь или что-то в таком духе. И самооценку за твой счёт поднимать не собираюсь. Просто не пойму, зачем тебе престарелая брошенная чужая женщина, от которой даже муж к твоей матери сбежал?
— Он идиот — вот и ушёл. Я бы не ушёл.
— Ты со мной не жил два десятка лет, чтобы это точно знать. Может, со мной невозможно сосуществовать? Может, меня терпеть нужно, и Коле ещё памятник надо поставить, что он так долго продержался?
— Ты не веришь сама в то, что говоришь.
Он был прав. Алёна, конечно же, так не думала, и почему эти слова у неё вырвались — не знала. Но и понять Никиту — не понимала.
— Не верю, да. И думать так себе запрещаю. Но и твоих мотивов не понимаю.
— А должны быть мотивы? Нет, правда. Обязательно нужно иметь мотив, чтобы хотеть быть с любимой женщиной?
— Никит… Сейчас мне не до этого, прости. У меня мысли все совсем о другом.
— Это я понимаю.
Он замолчал, и Алёна тоже молчала, думая о том, что будет, когда они с Никитой закончат этот странный разговор. Ей придётся вернуться туда, где она собиралась спрятаться на несколько дней, и где всё будет напоминать о муже. И стоило признаться самой себе — несмотря на то, что компания Никиты была ей приятной, сейчас её мучило желание немедля увидеть Николая, или хотя бы услышать. Потребовать от него объяснений, посмотреть в его глаза и понять… Что она хотела там увидеть и понять, Алёна не знала, но была готова разбираться во всём случившемся вместе с мужем.
— Так что? Поедешь со мной? — предпринял Никита последнюю попытку, когда Алёна поднялась, заложила руки в карманы толстовки и собралась вернуться в квартиру. На него не смотрела — слишком заманчивым было это предложение. Сбежать на пару недель с молодым парнем, который был ей приятен, успокоиться, а все насущные проблемы решать по возвращении.
Слишком заманчиво и слишком… трусливо. Беглецов в её разваливающейся семье и без неё хватает.
— Не, Никит. Спасибо тебе за всё, но нет. Ты извини, мне сейчас одной побыть хочется. Думаю, ещё увидимся. Но позже, окей?
— Тебя сейчас вообще лучше не трогать? Не звонить, не писать, не приезжать?
— Да. Лучше вообще меня сейчас не трогать. Извини.
Он тоже поднялся следом, скопировал её жест — спрятав руки в карманах худи. Всё так же внимательно смотрел на Алёну, и та чувствовала себя неуютно под этим взглядом.
— Ладно, я понял. Пока займусь делами насущными — квартиру поеду смотреть.
— Какую квартиру?
— Снимать буду. Или ты думала, что я останусь и буду лицезреть твоего чудо-муженька каждое утро?
— Нет… я…
Алёна замялась, чувствуя, как на неё наваливаются растерянность и бессилие. Об этом она совсем не подумала. Что уже всё решено, и теперь Николай будет жить у Светы. Пить кофе утром на её кухне, бриться у зеркала в ванной, спать в её постели и ходить в трусах по её квартире.
