Зато это с лихвой компенсировалось другими вещами. До сих пор.
Или — нет?
Когда Алёна вернулась домой, первым делом отправилась в их с Николаем спальню, откуда доносился приглушённый звук от работающего телевизора. Она не стала переодеваться в ванной в попытке избежать ненужных расспросов, полагая, что их может не быть в принципе.
Муж обнаружился лежащим на их постели и играющим в телефон, который отложил, едва Алёна появилась на пороге. На экране телевизора фоном шла какая-то передача то ли про рыбалку, то ли про охоту. Ничего особенного, но от этой картины в душе Алёны родились умиротворение и тепло. Она подошла к кровати и скользнула к мужу под бок, устраивая голову на его груди. Прижалась крепко, будто Николая у неё собирались отнять.
— Чего-то случилось?
— Ничего. Соскучилась просто.
— А. Хорошо.
Он принялся щёлкать пультом, и у Алёны зарябило в глазах от калейдоскопа рекламы и сомнительных передач. Она зажмурилась и блаженно улыбнулась. Рассказать может ему о том, что за ней Никита ухаживает?
— Коль…
— М?
— А ты откуда ночью-то пришёл так поздно?
Она слышала, как сердце, размеренно бьющееся под её щекой, участило свой бег. Странно. Или это ей показалось?
— С работы. Дело было.
— А с каких пор на работе наливают и до утра почти держат? — Она тихо рассмеялась, давая понять, что это не претензия или не попытка устроить скандал. Не хотелось ей сейчас никаких скандалов, когда так уютно было рядом с Николаем в их спальне. Лежать, почти засыпая и болтать ни о чём.
— Да сам не понял, как меня чёрт дёрнул выпить. Предложили, я и выпил.
— Ну и бог с ним.
Она зевнула. По-хорошему, ей надо было в душ, переодеться, обед на завтра приготовить, но сон навалился, понуждая её послать всё ко всем чертям.
— Коль?
— М?
— Помнишь, мы к Светке ходили в начале сентября, ну, когда отца её с юбилеем поздравляли?
— Помню.
— На мне ещё платье такое было изумрудное. Красивое?
— Очень.
Алёна тяжело вздохнула. На ней тогда были брюки и светлый джемпер, а изумрудных платьев в её гардеробе не водилось вовсе. Впрочем, в этот момент её совершенно не волновали такие мелочи, как то, что муж катастрофически не обращает на неё внимания в последнее время.
Или — волновали?
Никита исчез. Не приходил, не звонил — хотя, Алёна уверяла себя, что и не ждала этого. А в тот единственный раз, когда она вечером забежала в гости к Свете, найдя для этого какой-то несущественный повод, его не было дома.
А Алёна мысленно возвращалась к нему раз за разом. Корила себя за это, но ничего не могла поделать. Наверное, просто врал, что она ему нравится, чтобы затащить в постель, а когда не получилось, плюнул на всё и пропал. И почему это должно её волновать?
Может, не стоило так резко обрывать то, что между ними было? Ведь по сути, ничего особенного и не произошло. Ну сходили они в бар. Ну, прогулялись бы в киношку, если бы Алёна не была так категорична. Не в постель же он её приглашал, в самом-то деле.?А вообще, ей должно быть всё равно. У неё муж, семья, жизнь и устоявшийся быт, и это хорошо. Только почему приходится себя уговаривать, чтобы в это поверить?
— Коль, ты крылья не видел? Такие зелёные, на резинках. Я в позапрошлом году их на гулянку нацепила на новогоднюю.
— Неа. Не видел. На антресолях посмотреть?
— Да нет, не надо. Поищу чего другое. И придумали же этот Хеловин.
— Не коверкай. Хэллоуин.
— Эй, ты чего злой такой?
Алёна бросила кучу тряпья на кровать и выглянула из-за дверцы шкафа, глядя на мужа, сосредоточенного упаковывающего ноутбук в сумку.
— Да не злой я. С чего взяла?
— Ну, ругаешься на меня.
— Да не ругаюсь я. Просто прошу не коверкать.
— Это, между прочим, бесовский праздник.
— Да и ты у меня не ангел.
— Тут соглашусь. Может, ведьмой нарядиться?
И Алёна снова закопалась в ворох вещей в шкафу. От предвкушения «бесовского праздника», который сегодня весёлой компанией отмечали у Светки, сердце билось чаще обычного. И выглядеть на нём хотелось по-особенному красивой. Для мужа. Или не только для него.
— Нарядись-нарядись. Если что, на метле за выпивкой сгоняешь. Вдруг кончится.
— Эх, не романтическая у тебя натура, Беляев. На метле самое то — прямо к звёздам.
— Ага. И лучше, когда не две-три, а целых пять звёздочек.
— Бирюк.
— Ведьма. Как есть ведьма.
Алёна надела короткое тёмное платье, расклешённое книзу, а на голову водрузила остроконечную шляпу. Дёшево и сердито. Осталось только размалеваться хорошенько. Сегодня можно, и даже нужно.
— Красивая у тебя всё же жена, Коль. Сексуальная, стройная. Не была бы сама ею — обзавидовалась бы.
Она повертелась перед зеркалом, довольная тем, что видела в отражении. Фигура у неё до сих пор такая, что и двадцатилетки некоторые обзавидуются. Внешность не модельная, но привлекательная, без ложной скромности. Да и выглядит она совсем не на тридцать шесть, как бы ни напоминала Никите о своём немолодом возрасте.
— Ага. Согласен.
Николай даже не поднял головы, что-то читая на упаковке от диска. Да сколько же можно?
— Ты что, ноутбук с собой что ли берёшь? Можно его хоть на время праздника дома оставить? — внезапно раздражаясь так, что решила не молчать, поинтересовалась она у мужа.
— С собой, да. Света просила ей помочь винду переустановить.
— Света? Когда успела?
— Утром позвонила. А что?
— Эм. Да нет, ничего. Надо так надо.
Алёна пожала плечами, прогоняя от себя неуместное ощущение. Совсем она в последнее время что-то не в те дебри мысленно лезет. А всему виной разговоры с Никитой, который ей открывал глаза на такие вещи, что раньше казались принадлежащими даже не другой галактике — вселенной. И наверное, по отношению к мужу это было категорически нечестно. Подозревать того, с кем прожила половину жизни, после слов какого-то мальчишки.
— Надо, да. Винду вирусы поели основательно. Надо будет ещё Каспера захватить, спасибо, что напомнила.
Алёна улыбнулась. Программист — он и в день Хеловина программист. А неуместные мысли самое время прогнать ко всем чертям. Благо нечисти сегодня, если верить кельтам, в воздухе обитает с избытком.
Никиты не оказалось и в этот раз. На празднике, где собрались едва ли не все общие друзья Алёны и Светы, было шумно, а веселье быстро набрало высокий градус. Но Никиты среди присутствующих не было. И Алёна поняла, что разочарована. Попыталась отмахнуться от этого дурацкого ощущения, но не смогла. И чем больше развлекались остальные, тем острее чувствовалось сожаление.
