Как оказалось, нам прямо в комнату принесли здоровенный поднос с едой.
Управились мы быстро. Миг – и все тарелки оказались пусты. Желудок уже не урчал, но насыщения не ощущалось.
– Ничего, в городе еще перекусим, – отмахнулся Лерни.
– В городе? – расстроилась я.
– Ну не в библиотеку же нам опять идти! – воззрился на меня товарищ. – Завтра у тебя занятия, у меня лекции. И неужели тебе не любопытно на столицу глянуть?
Хм… Он безусловно прав. И да, конечно любопытно. Но куда мне с мокрой головой? Не лето на дворе.
Заметив, как я тереблю влажные после ванной волосы, Лерни усмехнулся и жестом волшебника выудил откуда-то деревянный гребень.
– Держи! Это от нас с Джереми на твой прошедший день рождения! – сказал он, тут же пояснив: – Зачарованный! Попробуй, – предложил товарищ, протягивая мне нежданный подарок.
Под его испытующим взглядом провела гребнем по основательно спутанной прядке волос, готовясь его выдергивать и раздирать колтуны. А в следующий миг в удивлении аж рот приоткрыла. Та вмиг не просто причесалась, а стала сухой, заблестела и завернулась крупным завитком.
– Ух ты! – восхищенно воскликнула я и бросилась к зеркалу.
Мгновение и я не узнала сама себя! Шевелюра стала шикарной! Гладкой, волосинка плотно прилегала к волосинке, но эффекта прилизанности не было, невесть откуда появился объем у корней, а дальше шли красивые волны, переходящие в крупные завитки на концах прядок. Отдаленно напоминало то, что Лера делала со своими волосами, но той приходилось тратить на это немало времени и выглядело ее творение не столь безупречно. Даже и не предполагала, что иначе уложенные волосы настолько меняют внешний облик человека. Замечала, конечно, что с той поры как сошла рыжина я изменилась, но вот так?!
– Красивая… – послышался тихий голос из-за спины, и я, невольно вздрогнув, обернулась, решив, что ослышалась.
Лерни стоял с непередаваемым выражением лица в каком-то шаге от меня, и его глаза почему-то потемнели, напоминая сейчас грозовое небо. Странно, а я и не заметила, как он приблизился.
– Что? – переспросила я, оборачиваясь.
– Столица очень красивая, – как ни в чем не бывало отозвался он и направился к выходу со словами: – Ну что, идем?
И мы пошли.
Впечатлений все окружающее вызывало целый шквал. Начиная от самого дворца, который до этого я толком не рассмотрела, заканчивая ухоженными улочками и площадями. Еще едва рассвело, и поднимаемый ветерком снежок кружил вокруг, искрясь в косых лучах солнца. Проезжая часть и тротуары были выложены чисто выметенным камнем, газончики покрывал снег, под которым угадывались клумбы. То там то сям вдоль пешеходной части стояли лавочки. Сейчас они пустовали, но воображение дорисовывало картинки цветущей зелени и сидящих с книжечками мужчин и дам, влюбленных парочек. Город и сейчас был красив, но в теплое время он наверняка прекрасен. Взять к примеру стоящие поодаль друг от друга особнячки. Одни монументальные, несколько тяжеловесные из-за обилия крупных деталей декора и массивных колонн; другие, наоборот, казались сотканными из снежного кружева, утонченные, обманчиво хрупкие.
Невзирая на стужу на улицах вовсю сновал народ. Со всех сторон доносились крики зазывал и уличных торговцев. Лерни купил у одного из них пару пирожков, и теперь мы ели прямо на ходу. И тут мне на глаза попался храм.
– Давай зайдем, – потянула я за собой товарища, но тот неожиданно уперся.
– Не сегодня, – буркнул он, отступая прочь, словно чего-то боясь.
Странная реакция. И тут за спиной послышался звук открываемой двери, и голос храмовника:
– Входи дитя, и обрящешь то, что так долго искал…
Плечи Лерни тут же поникли, и он, еще крепче сжав мою ладонь, стал подниматься по ведущим к входу ступеням. Храмовый служитель так и стоял, дожидаясь, пока мы приблизимся. Окинул нас внимательным взглядом, задержавшись на сцепленных ладонях, слегка приподнял бровь и кивнул, приглашая следовать за ним.
И только сейчас до меня стало доходить очевидное: Лерни не хотел входить в храм именно сегодня, но храмовник сам призвал его, почувствовав приближение, это значит…
– У тебя день рождения? – тихо спросила я, горюя, что прежде не знала и подарка никакого не приготовила.
– Угу, – буркнул товарищ и, вытащив из кармана несколько золотых монет, вложил их в мою ладошку. – Это твоя стипендия за первый месяц обучения. Если меня унесет, погуляй поблизости до вечера. Боюсь, одна ты во дворец дорогу не найдешь. Мы довольно далеко успели уйти.
Я лишь кивнула и отошла в сторонку, с трепетом наблюдая, как товарищ подходит к алтарной чаше, берет в руки ритуальный кинжал, делает небольшой надрез на ладони… Как выступает капелька крови, срывается, с кажущимся вполне слышимым «дзиньк» падает в чашу. Я затаила дыхание, следя за таинством. Силуэт Лерни подергивается туманом и вновь становится четким.
Храмовник, воздев руки кверху, как ни в чем не бывало, продолжает какое-то песнопение, а Лерни спешно подскочил ко мне и, ухватив за рукав, потянул прочь из храма.
– И что это значит? – оказавшись на улице, озвучила мучивший меня вопрос.
– Нет у меня предопределенной, – излишне эмоционально выпалил мужчина, нервно дернув щекой.
М-да уж, вот прямо-таки вижу свой визит в храм. Боюсь, случится то же самое. В груди все сжалось от тоски по своей невеселой судьбинушке и сочувствия к товарищу.
Какое-то время мы бестолково слонялись по улицам города. Снег все так же искрился, светило солнышко, вот только былой радости не ощущалось, и еще я корила себя за несдержанность: ну что стоило пройти мимо храма? Нет же, понесло внутрь! И Лерни то ли обиделся, то ли слишком расстроен. Молчит и даже за руку больше не берет.
Однако от внимания друга не укрылось, как я зябко поежилась, поплотнее натягивая рукава на успевшие заледенеть пальцы. Он тут же остановился, озираясь по сторонам, словно только сейчас осознавая, куда нас занесло, кивнул каким-то своим мыслям и кивком головы поманил за собой. Через пару минут мы вошли в жарко натопленный кабак.
Посетителей в это время почти не было, и хозяин все внимание сосредоточил на нас. Пока ждали заказ, нас потчевали горячим хмельным напитком со специями. Настроение быстро приподнялось, стало тепло, и мы с Лерни, словно позабыв о неприятном событии в храме, как ни в чем не бывало стали строить планы, куда держать путь дальше.
Прогулялись по набережной. Город являлся портовым, благодаря омывающим его водам Теплого моря. Название его оправдывалось тем, что соленые воды никогда не замерзали. Вот и сейчас мы стояли на берегу, вернее на огражденном каменными парапетами обрыве. Внизу бились о прибрежные скалы волны. Вдали виднелись паруса кораблей. На воде слепя глаза мерцала солнечная дорожка, а над головой кружили невиданные мной доселе красивые белоснежные птицы. Воздух пах непривычно, но по-своему приятно.
