— Так погостите недельку у меня, — предложила Карен. — На взморье он найдет, куда деть лишнюю энергию.
— Проблема в том, что придется взять с собой Мерлина. Без него он места себе не находит, — заметила Салли.
— Это не проблема. У меня места всем хватит.
И тут по холодному взгляду застывшего в дверях Майлза Карен поняла, что неосознанно переступила незримую грань, которая отгораживала их отношения от всего остального мира, и в первую очередь — от его семьи. Интересно, что подтолкнуло ее к этому шагу? Возможно, дело было в том, что она искренне привязалась к Дику, несмотря на его вечные проказы и шалости. Ведь, что ни говори, а юный «абориген» приходился единокровным братом ее еще не рожденному малышу!
— Спасибо, Карен, это очень любезно с твоей стороны, — наконец отозвался Майлз. — Решение за тобой, Салли.
— Ну, небольшие каникулы на морском побережье мальчику не повредят, — задумчиво проговорила та.
— Как, мы едем на море? — подхватил Дик, появляясь в дверях. Следовало сказать, что боевую раскраску он смыл не слишком-то тщательно.
— Карен пригласила тебя в гости на несколько дней, пока меня не будет.
— Здорово! — захлопал в ладоши Дик. — Там и рыбалка, и серфинг… Я полюбуюсь на дельтапланы, а может, и мне дадут полетать… Будет о чем рассказать Линде!
После ланча Салли предпочла остаться дома. Дик упоенно разучивал танец воинов перед походом. А Карен и Майлз вышли прогуляться к реке.
— Прости, мне не следовало так поступать, — сказала она.
— Как так? — не понял Майлз. — Давай-ка присядем, и ты мне все объяснишь.
Карен опустилась на нагретый солнцем камень и принялась обмахиваться соломенной шляпой, подаренной Салли. Позади них поднимался пологий склон холма, засаженный ровными рядами изумрудно-зеленых деревьев.
— Так о чем ты, Карен? Что ты такого натворила?
— Ну как же, пригласила Дика с Салли пожить у меня, — смущенно пролепетала она.
— Почему бы и нет? Впрочем, если ты уже жалеешь о содеянном, я тебя не виню, — усмехнулся Майлз. — Но в чем все-таки дело?
— Я вовсе не жалею, — объяснила Карен. — Мне очень нравится Дик… и Салли тоже.
— Так что же? — Майлз задумчиво жевал травинку. Под ярким солнцем волоски на его руках отливали золотом, а хлопчатобумажная клетчатая рубашка местами потемнела от пота.
Карен оглядела кремовую блузку и бежевую льняную юбку. Вроде все было в порядке. И как хорошо, что на работу она сегодня надела «лодочки» на низком каблуке! Казалось, с тех пор как нынче утром она собиралась в офис, минула целая эпоха, никак не меньше.
Карен вздохнула и снова надела шляпу.
— Вы оба изрядно удивились. Думаешь, я не заметила? Ощущение было такое, словно я перешла рубеж Скалистых гор. А потом Дик упомянул про Линду, и я поняла почему.
— Полагаешь, Линда стала бы возражать?
— Ответь на этот вопрос сам. — Карен досадливо поморщилась. — Понятия не имею, догадывается ли она насчет меня, но тут я словно раскрыла свои карты — во всяком случае, перед Салли. — Карен вовремя прикусила язычок: еще немного, и она выдала бы свою тайну. — А Салли про нас знает?
— Думаю, старушка давным-давно догадалась, — нахмурился Майлз. — Но тетя не из тех, кто сует нос в чужие дела.
— Даже если дела напрямую касаются Дика? — осведомилась Карен.
Майлз пожал плечами.
— Ты очень наблюдательна. Ради Дика Салли луну с неба достанет. Непрекращающаяся война между ними — это только видимость. — Он немного помолчал. — Салли сам бог послал, когда между мной и Линдой все пошло… не так, как следует. Впрочем, возвращаясь к теме: не вижу ничего дурного, если они и погостят у тебя денек-другой.
«Тем паче в твое отсутствие, — мысленно продолжила Карен. — Тогда мальчик останется в неведении относительно этой любовной связи».
— Но тебе, знаешь ли, придется несладко, — предупредил ее Майлз.
— Основной удар примет на себя Салли, — небрежно отмахнулась Карен, и тут ей в голову пришла ужасная мысль: что, если токсикоз снова даст о себе знать?
Проницательная старушка непременно заподозрит неладное! Ай да рассудительная Карен Торп! И что на нее нашло? Никогда она не принимала опрометчивых решений — может, беременность сказывается? Впрочем, как ни круги, очень скоро тайное станет явным. Узнают все: сотрудники, клиенты, не говоря уже о Майлзе…
Карен убито вздохнула.
— Знаешь, что мы сейчас сделаем? — заговорщицки прошептал Майлз. — Разденемся и поплаваем.
— Как, прямо здесь?
— Я в этой речке купаюсь всю жизнь. Вода чистая, прохладная, пиявок нет.
— Но… у меня нет купальника.
— Поплаваешь и так, — тихо рассмеялся Майлз. — Только не говори, что тебе не жарко.
— Ужасно жарко, — призналась Карен. — Но чертовски не хотелось бы угодить в засаду к маори.
Майлз фыркнул, затем извлек из кармана носовой платок.
— Тогда поступим так.
Он намочил платок в воде и протянул его Карен.
— Спасибо. — Она с наслаждением промокнула лицо и шею влажной, восхитительно-прохладной тканью. — Просто чудо.
— Чудо — это ты.
Майлз не сводил глаз с ее блузки. Шелк намок и теперь плотно облегал грудь, так что под тонкой тканью обозначились очертания кружевного лифчика. Проследив за взглядом Майлза, Карен вспыхнула до корней волос и попыталась вскочить.
— Останься, — тихо попросил он.
Она послушно опустилась на камень, еле слышно выдохнув:
— Зачем?
— Потому что я хочу сберечь это мгновение в памяти. Чтобы, оставшись один, мог вспоминать тебя такой, как сейчас, — хрупкой, серьезной, прелестной. Элегантной, изысканной… и на удивление целомудренной, даже спустя полгода после начала нашего романа. Тогда мне будет легко представить тебя без одежды — в воде, со мною вместе… О, моя речная нимфа, с распущенными влажными волосами, с ясными глазами цвета морской волны, с кожей матовой, точно слоновая кость!
Карен облизнула пересохшие губы. Последние слова Майлза пробудили в ней знакомые ощущения, и тело затрепетало в предчувствии заветных восторгов.
— Майлз, — выдохнула она. — Я…
Но продолжить не успела. Он протянул ей руку, помогая встать, и привлек к себе.
— Думай обо мне, пока меня не будет, Карен. И об этом… — Тут он припал к ее губам долгим поцелуем.
Как же может быть иначе? — беспомощно подумала она, уступая страстному натиску. И вдруг испуганно отпрянула.
— Прислушайся-ка!
Майкл повиновался.
— О, как удачно, что у тебя такой тонкий слух. Что до остального — на редкость неуместное вмешательство!
