— В каком-то смысле — да. Многое зависит от того, примут ли они эти образцы.
Только теперь доктор Кэмерон начал понимать, что они задумали.
— Погодите! — воскликнул он. — Вы должны выслушать меня!
— Мы не собираемся ждать, и вас уже достаточно слушали, — отрезал Доччи. — Джордан, проследи, чтобы доктор не попал в сектор охвата камеры и не вмешивался. Мы слишком далеко зашли, сейчас не до него.
— Обязательно, — твердо пообещал Джордан. — Если он хотя бы пикнет, я ему все зубы выбью. — Он держал тостер сбоку, пряча от камеры, но целился в голову Кэмерону.
Доктор затрясся от нетерпения, но промолчал.
— Готовы? — спросил Доччи.
— Жми на включатель, а мы будем готовы ко всему, что случится. Если они нас не услышат, значит, не хотят.
Ракета свернула с околоземных трасс и по крутой траектории пошла на сближение с Землей. Кормовые дюзы пульсировали ярким реактивным выбросом.
— Граждане Солнечной системы! — начал Доччи. — Все жители Земли! Это незапланированная передача, не санкционированное властями обращение. Мы используем частоту экстренной связи, потому что у нас сложилась чрезвычайная ситуация. Кто мы такие? Конечно же, жертвы несчастных случаев, как вы можете видеть, которые превратились в изгоев. Понимаю, зрелище неприятное, но мы считаем, что есть вещи более важные, чем внешний вид. Например, великие свершения. Вклад в прогресс, осуществленный способами, недоступными для нормальных людей.
Нас заперли на «Небесах для инвалидов» и лишили этого права. Все, на что мы там способны — существовать в тоске и отчаянии; в нас поддерживают жизнь, не спрашивая, хотим мы этого или нет… И все же мы способны сделать гигантский вклад в общечеловеческий прогресс, если нам позволят покинуть Солнечную систему и полететь к Альфе Центавра! Сейчас вы не можете лететь к звездам, хотя наверняка этот день наступит.
Должно быть, вы озадачены, потому что знаете, насколько медленно движутся современные ракеты. Ни один нормальный человек не сможет совершить путешествие туда и обратно; он просто умрет от старости! Но мы, отверженные, сможем! Мы наверняка не умрем от старости! Медсовет знает, что это правда… и все-таки не позволяет нам лететь!
Кэмерон, стоявший в сторонке, открыл было рот, чтобы возразить, но Джордан выразительно посмотрел на него и тут же, незаметно для камеры, угрожающе помахал оружием. Доктор проглотил язык и безропотно подчинился.
— Биокомпенсация, — продолжил Доччи ровным голосом. — Вы могли слышать о ней, но, поскольку информация перекрывается, позвольте объяснить: принципы биокомпенсации долгое время оставались в области предположений. Только в последние сто лет медицинские технологии продвинулись достаточно, чтобы проверить догадки научным исследованием. Каждая клетка, каждый организм стремятся к выживанию — как индивидуальному, так и к сохранению вида. Повредите их, и они станут бороться за выживание с той степенью активности, которая соответствует характеру повреждения. Нас, отверженных, изуродовало и искалечило до степени почти невероятной.
Наши организмы получили поддержку от научной медицины. По-настоящему научной медицины. По мере необходимости нас снабжали кровью, машины дышали за нас, нам заменили почки, предоставили сердца, синтетические вещества поставлялись в необходимых объемах, нервная и мускульная системы подверглись регенерации. И в итоги этих органичных усилий наши тела очистили почти от всего смертного.
Пот ручьями тек по лицу Доччи. Вот только вытереть его без рук он не мог.
— Большая часть отверженных почти бессмертна. Правда, не совсем — все мы умрем лет через четыреста или пятьсот. Тем не менее, не существует причин, по которым нам нельзя покидать Солнечную систему. Ракеты летят медленно; вы умрете, так и не вернувшись с Альфы Центавра. А мы не умрем. Время для нас ничего не значит.
Возможно, после нашего отбытия будут изобретены более скоростные, улучшенные ракеты. Вы сможете добраться туда раньше нас. Нам все равно. Мы просто хотим сделать посильный вклад в прогресс, и это полностью нас удовлетворит.
Доччи через силу улыбнулся. И сразу почувствовал, что допустил ошибку, которую уже не исправить. Он и сам понял, что его улыбка сейчас больше похожа на звериный оскал.
— Вы знаете, где нас держат. Из вежливости не стану употреблять слово «тюрьма». Мы не называем это место «Небеса для инвалидов»; у нас в ходу выражение «мусорная куча». Себя мы окрестили старьевщиками. Теперь вы понимаете, что мы чувствуем?
Не представляю, что придется сделать, чтобы заставить Медсовет дать разрешение. Мы обращаемся к вам, как к последней нашей надежде. Мы испробовали все способы и потерпели неудачу. На кону наше будущее как человеческих существ. Возможно, если мы получим то, что хотим, в чем нуждаемся, вы сможете жить в ладу со своей совестью.
Он выключил радиосвязь и сел.
Лицо его посерело.
— Не хочется тебя беспокоить, — сказал Джордан, — но что мы будем с ними делать?
Доччи глянул на телеком. «Они» оказались пугающе близко, и их стало значительно больше, чем в последний раз, когда он смотрел на экран.
— Выполни маневр уклонения, — посоветовал он слабым голосом. — Нырни к Земле и используй гравитацию планеты, чтобы придать нам ускорение. Нам нельзя попадать им в руки, пока люди не ответят на обращение, а на это требуется время.
— Думаю, вам следует знать… — начал Кэмерон. Голос его звучал странно.
— Оставьте на потом, — попросил Доччи. — Я собираюсь поспать. — Он сел на пол. — Джордан, разбуди меня, если случится что-нибудь важное. И помните, что вы не должны слушать этого парня, если сами не захотите.
Джордан кивнул и засел за панель приборов. Нона, прислонившись к гравитационной установке, вообще ни на что не обращала внимания. Казалось, она прислушивается к звуку, который остальные не слышали. В ее поведении не было ничего нового, но всякий раз эта картина разбивала ему сердце. Покидая отсек управления, он не вздыхал, а, скорее, всхлипывал.
* * *
Гонка продолжалась. Декорациями служили планеты, звезды, тьма космоса. Крапинки света, становившиеся все ближе, похоже, не радовали Джордана. Губы его сжались в тонкую напряженную линию. Он слышал, как за его спиной в отсек вошел Доччи.
— Прекрасная речь, — сказал Кэмерон.
— Да. — Доччи посмотрел на телеком. Изображение на экране в комментариях не нуждалось.
— В том то и беда, что это всего лишь речь. Пользы вам от нее никакой. Мой совет — отказаться от затеи, пока они не приняли радикальных мер.
— Пусть принимают.
Кэмерон стоял у порога.
— И еще могу сказать вам, — произнес он неохотно. — Я уже пытался говорить перед сеансом связи, когда понял, что вы собираетесь сделать. Но вы не захотели слушать.
Он вошел в отсек управления. Нона съежилась в кресле — неподвижная и бесстрастная. Анти еще не вернулась.
