— Приемлемых, возможно, для него, но не для общества, — возразил медсоветник. — Оригинальная идея, делающая честь вашим гуманным взглядам. Только она не сработает. У вас есть медицинская карта Доччи, но вы, скорее всего, не знаете всей его истории. Он был инженером-электрохимиком, специалистом по холодному освещению. Казалось, его ожидает блестящая карьера, но тут произошел пренеприятнейший случай. Детали не важны. Автоматизированный механизм жестоко искалечил его и швырнул в емкость с раствором холодного свечения. Обнаружили его только через некоторое время.
В нем еще теплилась искра жизни, и нам удалось спасти его. Пришлось ампутировать руки и ребра практически до позвоночного столба. Вопрос регенерации оказался в тот раз не таким простым, как обычно. Мы сумели сотворить новую грудную клетку, но и только. В данном случае ручные протезы — не более, чем украшение. Их можно пристегнуть, и смотреться будет хорошо, но пользоваться ими Доччи не способен. У него нет спинных и плечевых мышц, к которым протезы подсоединяются.
И добавьте к этому изменения тела, которые произошли в емкости с раствором. Простейший раствор холодного свечения, как вам известно, полуорганический. Он пропитал все ткани его тела. К тому моменту, когда его нашли, раствор стал неотъемлемой частью его метаболизма. Полагаю, это еще одно подтверждение основ теории биокомпенсации.
Медсоветник покачал головой и замолчал.
— Боюсь, ваша идея не годится, доктор Кэмерон. Не сомневаюсь, он добился бы успеха в упомянутой вами программе. Но есть вещи, которые производят на людей большее впечатление, чем успех. Вы можете представить себе гробовое молчание в зале, наполненном нормальными людьми, когда он появится?
— Понимаю, — ответил Кэмерон, хотя на самом деле не понял, во всяком случае, до конца. Но медсоветник был убежден в собственной правоте, и Кэмерон никоим образом не мог поколебать этой убежденности.
— Следующая, кого я имел в виду, Нона, — добавил он.
— Я так и думал. — Тортон бросил взгляд на солнечный хронометр. — У меня немного времени, но я лучше поясню. Вы новичок на этой должности, и, как мне кажется, еще не успели в достаточной степени разобраться в пациентах и их проблемах. Должен сказать, случай Ноны еще более сложный, чем у Доччи. Когда-то он был нормальным человеком. Она — никогда. Внешность у нее удовлетворительная; возможно, она даже достаточно хорошенькая, хотя вы должны помнить, что в данных обстоятельствах она может казаться более привлекательной, чем есть на самом деле.
Нона не может ни слышать, ни говорить. И никогда не сможет. У нее отсутствует гортань, и даже если бы мы ее создали, это не помогло бы. Отсутствует система нервов, необходимая для речи и слуха. Структура ее мозга определенно ненормальная. Насколько мы смогли понять, эта ненормальность не связана с мутацией. Она больше похожа на аномалию. Некогда часто встречались случаи волчьей пасти, как результат дефектов внутриутробного, дородового развития или травм. Мы до сих пор сталкиваемся с ними, но теперь наши хирургические техники всегда побеждают недуг. Однако не в случае с Ноной.
Ее нельзя научить чтению и письму; мы уже пытались. Нами раскопаны старые методики Хелен Келлер; усовершенствовав, мы применили их — безрезультатно. Похоже, ее разум работает не по образцу человеческого. Возникает вопрос, работает ли его большая часть вообще.
— Это может послужить отправной точкой, — сказал Кэмерон. — Если ее мозг…
— В действующие лица «Глэнд-опера»? — оборвал его Тортон. — Или «Рейн-оперы», если мне будет позволено выдвинуть такое предложение? Мы подумали и об этом, но ничего не получилось. Мы проверили ее на все телепатические качества. И опять безрезультатно. Никакими особенными умственными способностями она не обладает. На всякий случай мы устраиваем ей периодические проверки. Последняя была не далее как в прошлом году.
Кэмерон озадаченно нахмурился.
— Значит, вы считаете, что она не сумеет выжить в нормальном обществе?
— Именно так, — жестко подытожил медсоветник. — Вы должны смотреть правде в глаза: ни от кого из них избавиться вам не удастся.
— С их помощью или без нее, я сумею справиться с обязанностями, — заявил Кэмерон.
— Уверен, что сумеете. — Взгляд медсоветника отнюдь не источал уверенности. — Конечно, если нуждаетесь в помощи, мы пришлем подкрепление.
Намек был достаточно прозрачным.
— Я уберегу их от опрометчивых поступков, — пообещал Кэмерон.
Изображение на экране начало меркнуть, голос — слабеть.
— Решать вам. Если станет очень трудно, связывайтесь с Медсоветом.
— Корабль вне пределов прямой связи, — прозвучал голос робота-оператора. — Если желаете продолжить разговор, нам придется воспользоваться ближайшей ретрансляционной станцией. В настоящее время это станция на Марсе.
Не говоря уже о значительном отставании по времени, Кэмерон вряд ли мог рассчитывать на более внятные ответы, чем те, до которых мог додуматься сам. Он покачал головой.
— Мы закончили, спасибо.
Кэмерон тяжело поднялся. Дело было вовсе не в психологической реакции на разговор. Он ощутил, что действительно стал весить больше, и взял это наблюдение на заметку. Надо будет разобраться.
В каком-то отношении они выглядели даже трогательными — лоскутные создания, мужчины и женщины, лишь наполовину или на четверть остававшиеся людьми, составные организмы, замаскированные под людей и живущие в плену иллюзии, расставаться с которой смертельно трудно. На медицине и хирургии лежала лишь часть вины. Применяемые техники можно было считать удачными или не очень — в зависимости от точки зрения.
Очень удачными — потому что ужасно изувеченный человек, если он все еще был жив, оставался жить! И недостаточно продвинутыми, потому что часть искалеченных не удавалось вернуть обществу полностью выздоровевшими и телесно целыми. Таких насчитывалось немного, но они существовали, и все находились на астероиде.
Он им не нравился. По крайней мере, им не нравилось жить прикованными к «Небесам для инвалидов». Не то чтобы они хотели вернуться в общество нормальных людей — они понимали, как нелепо будут смотреться среди множества красивых, здоровых соплеменников на разных планетах.
То, чего желали эти жертвы случая, казалось абсурдным. Они хотели, они надеялись, они просили о том, чтобы стать первыми в долгом и трудном путешествии к Альфе и Проксиме Центавра на космическом корабле. Для тех, кто полетит — славное свершение; для тех, кто не сможет — опосредованное участие в нем.
Нонсенс. Сломанные люди, без лиц, которые они могли бы назвать своими, с насосами вместо сердец, без рук, ног, органов — по крайней мере, очень многие из них. Категории инвалидности, кажется, можно перечислять бесконечно.
Да, жертвы случая являлись квалифицированными специалистами. Фактически, из миллиардов граждан Солнечной системы только они могли совершить этот полет и вернуться. Но существовали факторы, исключающие их участие. Обсуждать с ними первый было небезопасно, тогда как второй надлежало разъяснить. Но для этого требовалась натура садиста, которой Кэмерон не обладал.
