— Если беспокоишься о Ноне, прекрати, — посоветовала Анти. — Охранники довольно грубо обращались с женщинами, но пластику не больно. Они ее не нашли.
— Откуда ты знаешь?
— Послушай, — сказала Анти. По грунту шли вибрации от работающих гравитационных установок. — Они работают, а ты все переживаешь?
— Будь я полностью уверен…
— Можешь отбросить все сомнения прямо сейчас, — сказал Джордан. — Для начала встань и обернись.
Доччи вскочил на ноги. К нему шла Нона.
Он постарался не выдать напряжения. Если не считать слегка испачканных нежных щечек, она словно только что вышла из салона красоты. Бесспорно, это была самая красивая женщина в мире. В этом мире, конечно, хотя она могла бы считаться таковой в любом из миров, умей она общаться с людьми также хорошо, как с машинами.
— Ты где пряталась? — спросил Доччи, хотя и не ждал ответа.
Она улыбнулась. В состоянии ли машина оценить эту очаровательную улыбку, подумал он, или они улыбаются друг другу как-то по-иному.
— Жалко, что не могу обнять тебя, — горько сказал он.
— Это не так трудно, как кажется, — заметила Анти, выглядывая из кислоты. — У тебя нет рук, зато у нее целых две. Ты можешь слышать и говорить, а она — нет. Вместе вы составляете полноценную пару.
— Если не считать того, что она никогда не поймет этой истины, — с горечью ответил он.
Перемещаясь на руках, Джордан подвинулся к Доччи и испытующе посмотрел снизу вверх.
— Я вроде нее. Говорят, я прирожденный механик: дай мне гаечный ключ, и я сделаю с машиной что угодно. Я словно чувствую: машина желает, чтобы с ней сделали то или другое. Естественно, не до такой степени, как это чувствует Нона. Можно сказать, у меня все наоборот: она слышит, а я только читаю по губам.
— Значит, ты бормочешь не просто так, — догадался Доччи. — У тебя в голове что-то происходит.
Джордан заколебался.
— Не знаю, глупо это или нет. Я думал о знаковом языке для общения с машинами. Понимаешь, начинать надо с чего-то очень простого, вроде часов, и наблюдать, что они для нее значат. Поскольку это простенькое устройство, то и реакции у нее будут достаточно простые. А дальше — только вопрос времени…
— Не стоит углубляться, — взволнованно перебил его Доччи. — Это отлично подойдет для выявления простейших реакций, но я не могу таскать с собой механическую мастерскую; это не практично. Требуется устройство расширенного диапазона применения, переносное и способное донести до нее различные значения.
— Электронный осциллятор?
В бассейне с кислотой нетерпеливо зашевелилась Анти, и волны с плеском ударились о борта.
— Может, два мощных разума обсудят это в лаборатории? А когда разберетесь с этой проблемой, найдется множество других, чтобы занять вас, пока мы летим к звездам. Например, Джордан и я. Какое у девушки будущее, если она не может выйти замуж?
— Правильно, — сказал Доччи. — У меня появилась уверенность, что мы добьемся большего, чем нормальные доктора. Мы сами жертвы случаев, а потому не остановимся, пока не достигнем успеха. К тому же в запасе у нас сотни лет.
Буквально сияя от радости, он наклонился, чтобы Джордан забрался к нему на спину. Потом поцеловал Нону и направился к лаборатории.
Нона улыбнулась и пошла за ним.
— Есть вещи, которые можно выразить без слов и без помощи машин, — крикнула Анти ей вслед. — Запомни это, ладно?
Она удовлетворенно погрузилась в кислоту. Над куполом ярко светились звезды, приветствуя маленький мерцающий мирок, несущийся в межзвездном пространстве.
Повторное посещение
Земля находилась так далеко, что оставалась невидимой. Даже Солнце казалось всего лишь искоркой. Но это огромное расстояние не означало, что корабль и дальше будет пребывать в изоляции. Бортовые приборы перехватили сначала радиосигнал, а через час и телевизионные передачи. Машины задействовали словари и грамматики и начали перевод с многочисленных языков. По мере накопления фактов выстраивалась картина исторического развития планеты.
Курс корабля слегка изменился; чтобы пройти поближе к Земле, больших усилий прилагать не требовалось. Несколько дней двое находившихся в корабле слушали и смотрели, почти не комментируя полученную информацию. Вскоре им пришлось принимать решение.
— Выбор простой: продолжить или прервать полет, — сказал первый инопланетянин.
— Ты знаешь, за что я проголосую, — ответил второй.
— Могу догадаться, — согласился первый; его звали Этаниель. — У них полный хаос. Они никогда ничем не занимались, кроме как воевали друг с другом и совершенствовали оружие.
— И они с этим еще не закончили, — заметил Бэл, второй инопланетянин. — Но, похоже, с этой большой бомбой скоро всему наступит конец.
— Еще одна причина, чтобы прервать полет, — сказал Этаниель. — Большая бомба их уничтожит. Без нашей помощи они способны только на это.
— Хочу напомнить, что через два месяца и двадцать девять дней мы должны высадиться на Уиллафорсе. Могу сказать, не заглядывая в карты, что нам предстоит пролететь еще сотню световых лет.
— Одна неделя. Мы проведем здесь всего неделю и успеем вовремя.
— Неделю? — воскликнул Бэл. — За одну неделю решить их проблемы? Они за одно поколение устроили две мировых войны и сейчас готовят третью и последнюю; это же видно по всему, что они делают.
— Для такого рода исхода больших усилий не требуется, — сказал Этаниель. — Один неверный дипломатический шаг, один случайно нажавший на гашетку солдат могут запустить катастрофу. И сделано это будет ненамеренно. Появится метеоритный рой, а их неуклюжая техника интерпретирует его как массированное вражеское нападение.
— Очень плохо, — подвел итог Бэл. — Нам придется просто забыть, что когда-то существовала такая планета — Земля.
— А ты сможешь? Сможешь забыть всех этих людей?
— Постараюсь, — ответил Бэл. — Только дай им немного времени — от них здесь и следа не останется, и некому будет напоминать, что у меня есть совесть.
— Моя память не такая покладистая, — возразил Этаниель. — Прошу тебя, давай посмотрим на них.
Бэл принялся листать картинки на экране.
— Очень похожи на нас, — сказал он, наконец. — Возможно, несколько ниже и, по большей части, несовершенны. Очень странно, но, если не обращать внимания на один серьезный недостаток, они выглядят в точности такими же, как мы. Ты хотел, чтобы я произнес именно эти слова?
— Да. Меня трогает то факт, что они являются несовершенной версией нас самих. Они действительно кажутся беззащитными, хотя, полагаю, это не так.
— Тяжелый случай, — вздохнул Бэл. — Мы ничего не можем поделать.
