Как бы там ни было, человек упорно цепляется за жизнь. Оказавшись на низших уровнях, он накапливает энергию, черпая ее, откуда только можно. Большинство людей, стремящихся от кого-то избавиться, довольствуются тем, что оставляют свои жертвы на уровне от одного года до четырех лет. Практически эти несчастные все равно, что мертвы — или регрессированы, как у нас говорят.
— Значит, вот что со мной сделали, — произнес мужчина. — Они меня регрессировали и оставили в Приютах. Сколько времени я там провел?
Боргенезе пожал плечами.
— Кто знает? В том-то и сложность. День… два месяца. Ребенок двух-трех лет способен есть самостоятельно, никаких записей не производится, потому что место свободно для посещения, уборка делается автоматически.
— Теперь, когда вы рассказали, я узнаю это место, — сказал мужчина. — Вот только вспомнить его трудно.
— Видите ли, в чем дело, — рассуждал советник. — Мы не можем сопоставить наши файлы с датой исчезновения какого-либо человека, потому что дата находится в пределах очень широких временных рамок. — Он постучал ручкой по столу. — Не возражаете, если я спрошу?
— Давайте.
— Сколько людей проживает в Солнечной системе?
С тихим отчаянием на лице мужчина задумался.
— От четырнадцати до шестнадцати миллиардов.
Советник казался довольным.
— Правильно. Вы начинаете использовать некоторую заново полученную информацию. Земля, Марс и Венера — главные населенные центры. Есть еще Меркурий, спутники Юпитера и Сатурна, а также астероиды. Мы можем попробовать найти сведения о том, откуда вы взялись, но мест и людей столько, что сами можете догадаться о результатах.
— Должен же существовать какой-то способ, — с горечью произнес человек. — Картинки, отпечатки пальцев, что-нибудь.
— Что-нибудь, — покивал Боргенезе. — Возможно, но не очень скоро. Вы знаете, есть еще одно обстоятельство. Вы можете испытать шок, но надо посмотреть правде в глаза. Самое забавное в том, что как раз сейчас вы готовы к этому лучше всего.
Он откинулся на спинку кресла.
— Возьмем среднего человека, исполненного неосознанных тревог и страхов и при этом, возможно, успешного и даже счастливого. Используйте против него регрессионное оружие. Напряжение и расстройства исчезнут.
Останется взрослое тело, но оно пустое и ждет наполнения. Жизнь организма меж тем продолжается, но он уже не тот. Морщины на лице разглаживаются, его выражение меняется до неузнаваемости, и там, и тут по всему телу идет рост новых клеток. Понимаете, что это значит?
Мужчина помрачнел.
— Предполагаю, меня никто не узнает.
— Правильно. И меняется не только ваше лицо. Вы можете стать выше, но никогда — ниже. Если были седы, то волосы потемнеют, но не наоборот.
— Значит, я помолодел?
— В каком-то смысле, хотя на самом деле это вовсе не омоложение. Сверхнапряжение, который каждый носит в себе, исчезло, и тело просто приходит в норму.
Вообще, в таких случаях люди выглядят моложе. Мужчина средних лет кажется сбросившим от трех до пятнадцати лет. Сейчас вам на вид около двадцати семи, хотя на самом деле, возможно, все сорок. Заметьте, мы даже не знаем, в какой возрастной группе вас искать.
И с отпечатками пальцев то же самое. Регрессивные процессы меняют их. Не совершенно, но значительно. Достаточно, чтобы сделать идентификацию невозможной.
Безымянный незнакомец обвел взглядом комнату и Вэла Боргенезе, человека лет пятидесяти, спокойного и приятного, больше похожего на советника, чем на полицейского, посмотрел в окно на линию горизонта, на точно обозначенные уровни движения воздушного транспорта.
Где его место в этом мире?
— Думаю, все бесполезно, — невесело произнес он. — Вы никогда не узнаете, кто я.
Советник улыбнулся.
— Надеюсь, узнаем. Напрямую мы мало что можем найти, но есть и опосредованные методы. За последние две недели мы сообщили вам все систематизированные знания, которые могут быть записаны на пленку — по физике, химии, биологии, математике, астрономии, прикладным видам деятельности.
Вспомнить, кем вы были, легко. Это не обучение, а способ узнавания себя. Один факт цепляет в вашем мозгу другой и извлекает его на свет. Существуют, конечно, ограничения, но обычно после переобучения человек выходит отсюда с заметно более прочными знаниями, чем имел в прошлой жизни. — Советник раскрыл папку, лежавшую на столе. — Вы выполнили массу тестов. Цели вы не знали, но сейчас я могу сообщить результаты.
Он не спеша переворачивал страницы.
— Вы вполне могли являться предпринимателем. У вас отлично развито чувство властной этики. Вдобавок мы установили, что вы в отличной физической форме, и ваши реакции хорошо скоординированы. Это указывает на то, что вы могли быть атлетом или спортсменом.
Вэл Боргенезе положил тесты на стол.
— Беседуя с вами, я узнал больше. Замечание, сделанное вами про отпечатки пальцев, позволяет предположить, что вы изучали историю и специализировались на двадцатом веке. Вряд ли кто-то другой знает, что было время, когда отпечатки пальцев служили основным способом идентификации.
— Получается, я крутой парень. Бизнесмен, спортсмен, историк. — Мужчина горько улыбнулся. — И все-таки до сих пор не знаю, кто я. И вы не можете мне помочь.
— Разве это важно? — мягко спросил советник. — Такое случается со многими людьми, знаете ли, и многие из них в конце концов узнают, кем были, с нашей помощью или без нее. Но это не просто амнезия. Ни один регрессированный не сумел полностью восстановить свою прежнюю личность. Конечно, если бы у нас имелись описания факторов, которые повлияли на складывание вашей идентичности… — Он пожал плечами. — Но их не существует. В самом деле, кто знает причины, по которым человек развился именно так, а не иначе? Большая часть таких факторов действует на уровне бессознательного. Если вы сумеете узнать, кем были, то в лучшем случае вам придется возвращаться к прежней деятельности и знакомствам медленно, трудно, через боль.
Возможно, будет лучше начать все с чистого листа. Вы знаете не меньше, чем прежде, и информация свежая, правдивая и неискаженная. Вы моложе, в смысле, вы в лучших физических кондициях, не такой напряженный и нервный. Начните с этого.
— Но у меня нет имени.
— Выберите себе временное. Потом сделаете постоянным, если подойдет.
Мужчина молчал и думал. Потом поднял взгляд. В глазах его отчаяние уступило место неприятию того, что сказал советник.
— Какое выбрать? Я знаю только ваше, да имена исторических деятелей.
— Это произвольно. Мы не записываем имена на пленку, потому что можем ввести вас в заблуждение. У каждого тысячи ассоциаций, и он может по ошибке взять имя выдающегося ученого. Имена, которые приходят бессознательно, обычно вообще бесполезны.
