– Там есть свёкла – это борщ, Валера! – справедливо возмутилась Валентина.
– В селёдке под шубой тоже есть свёкла. По-твоему, она – борщ? – припечатал мужчина. – А ты куда намылилась? – это уже Лере, решившей свалить под шумок в свою комнату и появиться на кухне лишь когда отец отправится по служебным надобностям, последним в этом году.
Потом можно перегородить вход на кухню стульями и потребовать всех выйти вон. Кухня – её епархия. Что-что, а субординацию Валерий Анатольевич Суздалев свято чтил, как уголовный и административный кодекс.
– К себе.
– Сюда иди, – она подошла. – Садись, – указал на стул. Села. – Алёшин Игорь Вячеславович, значит?
– Значит.
Лера выслушала подробный отчёт о личности Игоря Вячеславовича. Возраст, образование, семейное положение, ближайшие родственники, где прописан, движимое, недвижимое имущество, даже неоплаченный штраф за парковку в неположенном месте нашёлся. Одним словом – страшный человек, представляющий угрозу если не населению, то лично Суздалевой Валерии Валерьевне.
– Что ты на это скажешь? – казалось, отец просверлит взглядом дыру в бестолковой дочери, связавшейся с женатым, детным, старым, злостным неплательщиком штрафов за неправильную парковку. И это Валерий Анатольевич ещё медицинскую карту Алёшина не запросил!
Никаких сомнений, кто именно выдал Суздалеву информацию на Игоря, не было. Дядя Олег и небезызвестный Макар Степанович – большо-о-о-о-ой человек.
– А что я должна сказать? – Лера уставилась на отца.
– Ты понимаешь, что он старый женатый мужик? Ты что, профурсетка какая-то, чтобы с таким типом связываться? Я тебя этому учил?! Кто тебя этому учил?!
– Пап, перестань. Он не старый. Скоро разводится. И вообще – это не твоё дело.
– Не спорь с отцом! Старый!
– Валера, какой же он старый?! – возмутилась до этого молчавшая Валентина.
– У него дети! Зачем ей этот геморрой? Кому вообще нужен мужик с прицепом?
– Действительно, – профырчала Валентина. – С детьми, ещё и старый. Леденящие кровь подробности!
– Ты не путай облепиху с ситуацией! – рявкнул Валерий, ни больше, ни меньше – Анатольевич.
– По-другому говорится, – ответила в тон Валентина.
– Знаю я, как говорится. При детях и женщинах не выражаюсь.
– Вот и не выражайся. У тебя дел много, езжай. А нам ещё селёдку под шубой из борща готовить.
После этих слов отец вылетел из кухни, вернулся в форме, раздувая ноздри как жеребец, схватил список недостающих продуктов, окатил всех взглядом, от которого простой смертный постарел бы раньше времени, и был таков.
– Не переживай, – Валентина подсела к понуро молчавшей Лере. На понимание отца она сильно не рассчитывала, отлично понимала, как всё выглядит со стороны, просто надеялась отложить разбор полётов. – Перебесится, вернётся с другим настроением, вот увидишь.
– Не переживаю…
– Правда, что произошло? Поругались?
– Отцу расскажешь?
– Лучше я, чем его каналы или ты. Тут подход нужен, – Валентина повиляла кистью руки, изображая юркую рыбку. – Когда ты зуйков своих спасала, он терпел, а здесь…
К вечеру взмыленная Лера носилась по кухне, а отец и правда повеселел, подобрел. То ли Валентина всё ему поведала по телефону, уж очень долго она топталась в бане, якобы убираясь в комнате отдыха. Напротив банного отделения, с предбанником и русской парной, через коридор, было отделано просторное помещение. С огромным столом, лавками, нескольким диванами, стеллажами и даже бильярдным столом, которым никто никогда не пользовался.
То ли початая бутыль Хеннеси сыграла роль.
Было только одно «но». Повеселевший папа притащил несчастного Петухова, в приказном порядке велев не отходить от Валерии Валерьевны ни на шаг.
Родиона Петухова Лера знала уже лет пять. Долговязый, лопоухий, с поставленным, командным голосом, делал быструю карьеру благодаря протекции Суздалева. Отец Петухова – чин в отставке, переехавший в благоприятный климат из района Салехарда, познакомился с Валерием, будучи ещё при должности. Близкими друзьями они не стали, но все годы приятельствовали. Петухова Родиона Лера встречала постоянно, иногда казалось, он бывал в их доме чаще Валентины.
Понятно, что через несколько лет Родион перерастёт должность пацана на побегушках, он уже почти перешагнул этот рубеж, но сегодня старательно изображал бурную радость при виде Валерии Валерьевны. Впрочем, может, действительно был рад видеть? Они никогда не враждовали, хоть и не были друзьями. Мешала разница в возрасте. В то время, когда Лера росла, пять лет разницы – почти космос. А сейчас…
Сейчас у неё есть Игорь. А Петухов – отличная тягловая сила. Кто-то должен помочь накрывать на стол, переставлять стулья, двигать скамейки, носить неподъёмные блюда с салатами на двадцать человек – примерно столько было приглашено в дом Суздалева, не считая друзей, решивших заглянуть экспромтом.
Так и встретили новый год. Отец с Валентиной, сослуживцы с семьями, и Лера с Петуховым, не обременённым близкими отношениями с девушкой.
– Рано, – говорил он. – Лет через пять женюсь, не раньше.
К шести утра Лера уже и наотмечалась, и навизжалась всласть, любуясь фейерверками, и наелась, и пострадала от лёгкого похмелья – третий бокал шампанского оказался лишним. Наверное, лучше пить водку или коньяк, как научал папа Петухова, только крепкий алкоголь она не переносила. Несколько раз убирала со стола и один раз прыгнула в бассейн, распарившись в бане. Из воды её выдернул папа, со смехом и шлепком по мягкому месту отправил обратно греться.
– Беги, замёрзший Маугли! Тощая, кости торчат! – Лера закатилась смехом от причитаний отца. Грозный начальник полиции, а ворчит, как старая бабка, пытаясь засунуть внученьке лишний пирожок с картошкой.
– Не тощая, а стройная! – парировала она.
– Сиди, пока пар из ушей не пойдёт и чтоб на улицу без штанов и шапки не выходила. Стройная нашлась! – отчеканил отец, грозно зыркнув в спину убегающей дочери, натирая в это время полотенцем раскрасневшиеся плечи, притопывая ногами в сланцах. – Ты как, Валюша? – переключился на спутницу.
– Отлично, – раскрасневшаяся Валентина поправила лямки слитного купальника. Приятные окружности ладной, невысокой фигуры после более чем десяти лет знакомства приковывали взгляд строгого отца семейства. Она это знала и напропалую флиртовала.
К утру первого дня нового года Лера улизнула в дом, наскоро попрощавшись с друзьями отца, быстро загрузила посудомойку и решила – пора ложиться спать. Папа может праздновать до обеда. Его не берёт ни холод, ни алкоголь, ни усталость. Лера искренне восхищалась отцом, любила его, но угнаться за ритмом его жизни не могла, в отличие от Валентины, которая с энтузиазмом ныряла в бассейн после бани в любое время года, не морщилась, когда пила коньяк, и могла составить компанию в любом, самом безумном начинании Суздалева.
